был только "футляром", в котором скрывался хитрый обыватель, делавший все
"под шумок", с "канцелярскими уловками"; это была игрушка в руках
Манасевича-Мануйлова, "старикашка на веревочке", как выразился о нем однажды
Распутин, которому случалось и прикрикнуть на беспамятного, одержимого
старческим склерозом и торопившегося, как бы только сбыть с рук дело,
премьера.
Ославленному Милюковым в Думе Штюрмеру пришлось уступить место Трепову.
На долю этого бюрократа выпала непосильная задача-взять твердый курс в ту
минуту, когда буря началась (в ноябре 1916 года); при Трепове считалось
"хорошим тоном" избегать применения 87 статьи; но все уловки только
подливали масла в огонь, и недостаточно сильный, ничего не успевший изменить
за 48 дней своего премьерства, Трепов пал, побежденный Протопоповым,
которому удалось уловить его на предложении отступного Распутину (чтобы
последний не мешался в государственные дела).
Последним премьером был князь Н. Д. Голицын, самые обстоятельства
назначения которого показывают, до какой растерянности дошла власть.
Стоявший вдали от дел и заведывавший с 1915 года только "Комитетом помощи
русским военнопленным", Голицын был вызван в Царское Село, будто бы
императрицей. Его встретил царь, который поговорил о том, кого бы назначить
премьером ("Рухлов не знает французского языка, а на днях собирается
конференция союзников") и, наконец, сказал: "Я с вами хитрю, вызывал вас я,
а не императрица, мой выбор пал на вас". Голицын, "мечтавший только об
отдыхе", напрасно просился в отставку. Едва ли старый аристократ, брезгливо
называвший народ "чернью" и не твердо знакомый с делопроизводством Совета
Министров, мог справиться с претившими ему ставленниками
Распутина-Протопоповым и Добровольским; Протопопова не могли осилить и более
сильные, у него была особая звезда, погасшая лишь тогда, когда все было
кончено.
Характерно для той ,,большой политики", которую делал Совет Министров и
которая сводилась к изысканию средств отдалить неминуемый созыв
Государственной Думы, заседание Совета Министров 5 января. Его деловая
сторона изложена в следующей "памятной записке", составленной И.
Лодыженским:
"Совет Министров, в заседании 3 января 1917 года обсуждал вопрос о
времени предстоящего возобновления занятий законодательных учреждений,
причем в среде Совета были заявлены различные мнения.
"Пять Членов (Покровский, Шуваев, Николаенко, Феодосьев и Ланговой)
высказались, что в соответствии с Высочайшим Указом от 15 декабря 1916 года
Государственная Дума должна быть созвана 12 января, но возможность созыва
Думы должна быть подготовлена соответствующими мероприятиями.
"Председатель и 8 членов (Григорович, Риттих, Добровольский, Протопопов,
Разумовский, Войновский-Кригер, Раев и Кульчицкий) находили, что при
настоящем настроении думского большинства открытие Думы и появление в ней
Правительства неизбежно вызовет нежелательные и недопустимые выступления..
следствием коих должен бы явиться роспуск Думы и назначение новых выборов.
Во избежание подобной крайней меры, Председатель и согласные с ним Члены
Совета считали предпочтительным на некоторое время отсрочить созыв Думы,
назначив срок созыва на 31 января.
"А. Д. Протопопов, к мнению которого присоединились Н. А. Добровольский,
Н. К. Кульчицкий и Н. И. Раев, полагали продолжить срок настоящего перерыва