внимания возникшее по инициативе А. И.  Гучкова  предположение  о  созыве  в
начале февраля особого и чрезвычайного совещания руководящих  представителей
Центрального Военно-Промышленного Комитета, "Земгора", думских оппозиционных
фракций,   профессуры,   общественных   организаций   и,   по   возможности,
Государственного Совета"...
   "Что будет и как все  это  произойдет,  заканчивает  охранное  отделение,
судить сейчас трудно,  но,  во  всяком  случае,  воинствующая  оппозиционная
общественность  безусловно  не  ошибается  в  одном:  события   чрезвычайной
важности   и   чреватые   исключительными    последствиями    для    русской
государственности "не за горами".
   Невидимому,  непосредственным  результатом  этого  доклада  и  был  арест
рабочей  группы,  состоявшийся  27  января.  Об  этой  ликвидации   охранное
отделение составило секретный доклад. Здесь указывается,  что  представители
группы "организовали  и  подготовляли  демонстративные  выступления  рабочей
массы столицы на 14 февраля", с  тем,  чтобы  заявить  депутатам  Думы  свое
"требование незамедлительно вступить в открытую борьбу с  ныне  существующим
правительством и Верховной властью и признать себя  впредь  до  установления
нового  государственного  устройства,  временным  правительством.  Матерьял,
взятый при обысках, вполне подтвердил изложенные сведения, вследствие  чего,
переписка по этому делу, в виду признаков преступления, предусмотренного 102
ст. Уг. Улож., передана Прокурору Петроградской Судебной Палаты".
   Кроме того, были обысканы и  арестованы  четыре  члена  "пропагандистской
коллегии Рабочей Группы", у которых "достаточного матерьяла для  привлечения
их к судебной ответственности не обнаружено"; тем  не  менее,  они  признаны
"типами безусловно вредными для  государственного  порядка  и  общественного
спокойствия";  предложено  выслать  их  из  Петербурга  под  гласный  надзор
полиции.
   А. И. Гучков, по  его  словам,  был  убежден,  что  департаменту  полиции
удастся проникнуть в среду тех человек пятнадцати рабочих,  которые  были  в
составе  Центрального  Военно-Промышленного  Комитета,  о  чем  он  не   раз
предупреждал председателя рабочей группы  Гвоздева.  Арест  был  предпринят,
повидимому, не департаментом,  а  министерством  внутренних  дел,  "как  акт
высокой политики". В этом сознался и Протопопов,  который  докладывал  царю,
что  образование   рабочих   секций   опасно   и   напоминает   "организацию
Хрусталева-Носаря 1905 года". Протопопов советовался об аресте с  Хабаловым,
который написал  письмо  Гучкову  с  указанием  на  революционность  Рабочей
Группы. Ответа на это письмо не было, и Протопопов  решил  произвести  арест
"по ордеру военного начальства", получив на это разрешение от царя.
   После  ареста  Гучков  и  Коновалов  предприняли  три  шага:   во-первых,
выступили с протестом в прессе, во-вторых, поехали к князю  Голицыну,  минуя
Белецкого, Васильева и Протопопова; с последним Гучкову особенно тяжело было
встречаться, как с бывшим товарищем по фракции,  "Если  бы  вам  приходилось
арестовывать людей за оппозиционное настроение, то вам всех нас пришлось  бы
арестовать",  сказал  Гучков  Голицыну.  Последний  "отнесся  благосклонно",
сослался на Протопопова и обещал пересмотреть дело. Протопопов рассказывает,
что Голицын сказал ему, что он сделал ошибку, арестовав рабочую группу после
того письма с призывом рабочих к спокойствию, которое  было  опубликовано  в
газетах и подписано членами рабочей группы  (а  сфабриковано-в  департаменте
полиции). Гучков доказывал Голицыну, что группа не замышляла ни вооруженного
восстания, ни переворота, но занималась политикой в том смысле, что  считала