Полк стоял на холме в центре сенокосной котловины, вытянутой к западу и
охваченной лапами мохнатого гигантского зверя, меньшего из братьев, залегших
южнее. Жить в лесу  или подле было б сподручнее, но борющейся  с  населением
армии  он противопоказан -  чащобы,  скалы,  болота  от  веку  есть  вотчины
партизан.  Свитер  Федорин  снял,  чтобы после  не  возвращаться,  ежился  в
тельнике под хэбэ. К столовой протопали практически без строя бойцы, младшие
под  командой   сержанта   изображали  некое  подобие   шеренг,   "деды"   с
контрактниками  вольно  плелись  сзади,  сунув  кепи в  карман.  К  счастью,
"наемников", самой дикой и разложенной части войск, было немного. Составляли
ее  в основном свои же, отслужившие срок и оставшиеся по  каким-то причинам,
самой частой - дома  ничего хорошего  не  ждало. В "миротворческие силы"  по
объявлениям всех  подряд еще не гребли, а самостоятельно народ валил средне.
Ветеранства  за  наведение  конституционного  порядка  в  родной  стране  не
полагалось, боевые начислялись запутанно и шли не прямо в руки, срочникам не
полагаясь вообще. Федорину  с  подчиненными везло, сначала думал - назначили
специально, узнав об его происхождение. В роте было всего  семь дембелей, от
контрактников  Бог  избавил,  убывший  в отпуск  командир  держал  бойцов  в
относительной дисциплине. С его  отъездом она начала падать, но  вмешиваться
Федорин не стал. У него вряд ли бы получилось,  а  под занавес  уже  было  б
смешно гнуть пальцы. Сержанты работали,  чувствуя с властью ответственность,
"деды" сверх должного не наглели, подпрессовывая при надобности остальных, и
все шло заведенным чередом.
     Офицеры тоже стягивались к кормушке, шатру поменьше рядом с тентами для
солдат. Бодро здоровались:
     -- Привет, Михалыч!
     -- И вас туда же, товарищ майор.
     -- Что носы повесили, командиры?
     -- А у тебя и черешок сник, как сюда прислали.
     -- Ты проверял, как сейчас помню!
     -- Дак  мне Людка с санчасти баяла - хрен, мол, еще пойду к нему, сосис
вялый и бздит по ночам!
     Дружный хохот покрывал вздох:
     -- Увянешь тут...
     При желании можно  было не  ходить в пищеблок, взять порцайку  на кухне
или прямо из норы заслать бойца. Но в хорошую погоду столовка превращалась в
клуб,  да  и  начальство иногда  выкидывало  фортели -  устраивало  проверку
внешнего вида  и присутствия,  соблюдения распорядка  дня или собрание прямо
после завтрака. Умеренная щетина со скрипом прощалась, хотя делались попытки
струнить нерях:
     -- Товарищи офицеры, поступило указание - всем регулярно бриться, чтобы
не выделяться на фоне  солдат! Для вашей же безопасности - снайперы щелкают,
как семечки.
     Майор  Зенкевич,  тоже из  училища,  имевший  морду  нового русского  и
одесский говорок, реагировал не вставая:
     --  Тащ  полковник, посмотрите на  мою  харю. И ще,  кто-то  спутает, я
умоляю вас?..
     Собрание  грохнуло, и нововведение  не прошло.  Отросшую шерсть  мерзко
соскребать  даже в  цивильных  условиях,  а  здесь  представлялось  и  вовсе
неосуществимым - с  потом  и  грязью никакие  лосьоны не спасли  бы  от язв.
Исполняющий  же  обязанности  командира  полка  носил  чин рангом  ниже,  но