жесте приветствия: одна поднята, а  другая  положена  на  грудь,  так  что
ладонь  покоится  на  плече.  В  десяти  шагах  от   Старейшины   О'Брайен
остановился  и  приветствовал  его  тем  же  жестом.  Жители   деревни   в
почтительном молчании следили за ритуальным обменом любезностями.
   - Привет тебе, - сказал О'Брайен.
   - Твои приветствия радуют нас, равно как и  твое  прибытие,  -  ответил
Старейшина.
   О'Брайен приблизился, и  они  пожали  друг  другу  руки.  Жест  не  был
туземным, но О'Брайен изредка применял его в общении с местными,  особенно
когда встречался со старинными друзьями, многих из которых знал всю жизнь.
   - Сегодня вечером у нас будет праздничный ужин: мы хотим отметить  твое
прибытие, - сказал Старейшина.
   - А я и приплыл к вам в надежде вкусно поужинать, - ответил Лэнгри.
   Поскольку формальности на этом кончились,  туземцы  стали  расходиться,
что-то одобрительно бормоча. Старейшина взял О'Брайена за руку и повел его
к купе деревьев, венчавших вершину  холма,  где  уже  висели  гамаки.  Там
старики немного постояли, нежно глядя в глаза друг другу.
   - Много воды утекло, - наконец сказал Старейшина.
   - Даже слишком много, - согласился О'Брайен.
   Высокая гибкая фигура Старейшины казалась такой же  крепкой,  как  и  в
молодости, но его шевелюра  уже  давно  отливала  серебром.  Годы  высекли
морщины на его лице, углубили их, а глаза, прежде такие блестящие,  слегка
помутнели.
   Подобно О'Брайену, он был очень стар и тоже вступил на дорогу смерти.
   - Твой путь был долог, - сказал  Старейшина.  -  Но  теперь  тебя  ждут
мягкий гамак, полная фляга и деревня с любящими друзьями. Отдохни.
   Они легли в гамаки, повешенные под углом друг к другу, так  что  головы
старцев почти соприкасались. Девушка принесла сосуды  с  соком.  Некоторое
время оба молча наслаждались прохладным  питьем,  глядя,  как  на  деревню
опускаются сумерки.
   -  Лэнгри  больше  уже  не  путешествует,  -  помолчав,   констатировал
Старейшина.
   - Лэнгри теперь путешествует лишь в случае серьезной нужды.
   - Тогда давай поговорим об этой нужде.
   - Позже. После того как поедим. Или завтра. Завтра будет даже лучше.
   - Значит,  завтра,  -  согласился  Старейшина,  придвигая  свою  фляжку
О'Брайену.


   Деревня готовилась к празднику. Уже развели костры, ярко осветившие всю
овальную площадь. Самые лучшие повара и  поварихи  тащили  к  ним  большие
куски мяса колуфа, которые хранили,  выдерживали,  мариновали,  коптили  и
сушили специально для такого выдающегося события, как приезд Лэнгри. Колуф
- настоящее морское чудовище,  его  туша  занимает  всю  охотничью  лодку.
О'Брайен частенько подумывал о  том,  сколько  предков  нынешних  туземцев
погибли,  прежде  чем  научились  промышлять  этих   смертельно   ядовитых
животных, а главное - обрабатывать их мясо так, чтобы оно стало съедобным.
Теперь, когда все  это  стало  известным,  мясо  колуфов  оказалось  столь
восхитительным, что для описания его вкусовых качеств  не  хватало  нужных
слов в словаре. О'Брайен за свою жизнь  перепробовал  свыше  тысячи  блюд,