работал в пункте наблюдения за вулканом  Этна.  Согласно  его  пояснениям,
основание Ракаты, очевидно, так раскалилось, что  нагрело  придонные  слои
воды, и рыба - в поисках спасения от невыносимого жара  -  устремилась  на
сушу. Но в 1883 году я этого не знал и только пожал  плечами  от  странной
картины - наверно, и у  рыб  случаются  приступы  массового  сумасшествия.
Какая-нибудь эпидемия.
     Марколуа уплыл, обменяв трепангов на десяток оловянных зеркал.  А  на
следующее утро начались  первые  толчки-взрывы  -  один,  второй,  третий,
четвертый, и это было как конец света. Шума я не слышал  -  он  был  такой
громкости, что барабанные перепонки уже  не  воспринимали  его.  Я  только
визжал от боли в ушах и страха, ощущая толчки каждой клеткой своего  тела.
Вся северная часть острова взмыла на столбе лавы. Основной  кратер  Ракаты
раскололся до середины, оголив клокочущие недра. Огромные  объемы  морской
воды, хлынувшей внутрь вулкана, мгновенно превратились в  пар  -  и  серия
новых взрывов разнесла остатки кратера.
     Я был совершенно оглушен ревом взрывов, ослеплен дымом, задыхался  от
ядовитых испарений и полностью  одурел.  Бежать  было  некуда  и  некогда.
Сквозь дым я различил многометровый вал лавы, который быстро  полз  в  мою
сторону, словно полчища гигантских докрасна раскаленных  гусениц.  В  моей
голове не было ни единой мысли, кроме сознания близости дикой, неожиданной
и неотвратимой смерти. Я _б_ы_л _у_в_е_р_е_н_. Я был уверен в том, во  что
верит мало кто из умирающих обычной смертью: я не  только  твердо  знал  о
своей обреченности, но и мог считать секунды до того, как меня не  станет.
Я должен был умереть. И я умер.
     Чудо  произошло,  собственно  говоря,  благодаря  сотрясению   почвы,
вызванному взрывами.  Вибрация  разорвала  жгуты,  которыми  были  связаны
бамбуковые стены моей  хижины,  согнула  бамбуковые  стебли  и  образовала
вокруг меня что-то вроде тесной прочной клети, где я и  лежал,  заваленный
утварью и всяким  изломанным  деревянным  хламом.  Затем  колебания  почвы
выбросили изуродованную хижину  в  океан.  Все  это  время  я  пребывал  в
глубоком обмороке, и происшедшее разъяснилось мне только позже,  когда  я,
уже возродившись к новой жизни, пришел в себя и обнаружил,  что  плыву  по
океану в большой бамбуковой "корзинке", объятый ею почти со  всех  сторон,
как новорожденный - околоплодным пузырем (такое случается изредка,  отсюда
и пошла поговорка "родиться в рубашке").
     Кракатау больше не существовало. Голое место в океане.  Лишь  кое-где
торчали темные каменные массы новых рифов.  Небо  было  черно  от  дыма  и
пепла, гремел гром и сверкали молнии. Сущее светопреставление! Я  болтался
на волнах в своей бамбуковой колыбели в полубессознательном состоянии  еще
дней  пять  -  или  пять   столетий!   -   прежде   чем   меня   подобрало
датско-голландское судно. Члены команды были в ярости от того,  что  взрыв
вулкана задержал их в пути на целых три дня, и смотрели на  меня  волками,
как будто это мое неосторожное обращение со спичками привело к катастрофе.
     Теперь вы знаете всю историю моей смерти и чудесного спасения.  Таким
вот образом я стал Молекулярным человеком.
     Как вы сами понимаете, адски трудно организовать взрыв  вулкана,  или
эпидемию чумы, или нападение мастодонта, когда  есть  нужда  получить  еще
одного бессмертного. Но еще сложнее обеспечить итоговое выживание в рамках
подобного рода катастрофы. Я  хорошо  напрактиковался  и  умею  состряпать
перспективу чудовищной смерти, но когда  дело  доходит  до  спасения  моих