Альфред БЕСТЕР

                             ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА




                                    1

     Удар! Взрыв! Двери  подвала  настежь!  Там,  внутри,  навалом  денег.
Хватай, тащи, тяни! Но кто это? Кто это там стоит? Бог  мой!  Человек  Без
Лица!  Притаился.  Глядит.  Огромный.  Безмолвный.   Страшный.   Бежать...
Бежать...
     Скорей бежать, а то я пропущу парижский пневматический  и  больше  не
увижу эту прелестную девушку, чье лицо как  цветок,  а  тело  создано  для
страсти. Я еще могу успеть. Но кто там у  ворот?  Это  не  сторож.  Более!
Снова он, Человек Без Лица!  Притаился.  Глядит.  Огромный,  Безмолвный...
Только бы не закричать. Да перестань...
     Но я и не кричу. Я пою на сцене, на  ослепительной  мраморной  сцене,
льется музыка, горят огни. А в зале ни души. Зал - пустая  темная  яма,  и
там один лишь зритель. Как пристально  он  глядит!  Безмолвный,  Огромный.
Опять Человек Без Лица.


     Он закричал. Теперь и вправду закричал.
     Бен Рич проснулся.
     Он лежал не двигаясь в своей гидропатической постели,  и  сердце  его
бешено стучало, а глаза,  казалось  бы,  спокойно  -  хотя  какое  уж  тут
спокойствие -  оглядывали  все  вокруг.  Нежно-зеленые  стены,  фарфоровый
ночник - китайский мандарин, дотронься до него, он будет бесконечно кивать
и кивать головой, - разнопланетные часы, фиксирующие время трех  планет  и
шести спутников; и наконец, постель - кристально-прозрачный  бассейн,  где
струится  нагретый  до  99,9  градуса  по   Фаренгейту   карбонизированный
глицерин.
     Дверь тихо отворилась, в полумраке возник  Джонас,  тень  в  бордовой
ночной пижаме, бесплотный дух с лошадиным лицом и манерами гробовщика.
     - Опять? - спросил Рич.
     - Да, мистер Рич.
     - Громко?
     - Очень громко, сэр. И так испуганно.
     - Черт бы побрал ваши ослиные уши! - буркнул Рич. - Я никогда  ничего
не боюсь.
     - Да, сэр.
     - Убирайтесь.
     - Слушаю, сэр. Спокойной ночи, сэр.
     Джонас сделал шаг назад, притворил дверь.
     - Джонас! - крикнул Рич.
     Лакей появился опять.
     - Простите меня, Джонас.