Начальник молчал. Вэб призывал мощно и грозно.  Вэм замолк, но слышался
звук его пилы.
     - Вэб расположен выше Вэма, - сказал, проезжая по уже накатанной лыжне,
Саша, - везти легче.
     Тогда Начальник решил вопрос в пользу Вэма.
     - Пилу! - заорал Вэб. И ему принесли начальничью пилу.
     С  пилами случилась  целая история.   Начальник в  Москве  купил  самую
большую двуручную   пилу за   один рубль   пятьдесят  копеек, неточенную   и
неразведенную. По поводу разводки  и  точки вывел  целую теорию.   Для  чего
разводятся зубья пилы? Оказывается, когда зубья  через один отогнуты влево и
вправо, они подрезают каждую опилочку то с одной, то с другой стороны.  Саша
немедленно предложил подсчитать число опилок исходя из  числа зубьев и ходов
пилы.  Но Начальник так ни  разу и не  подсчитал. У Вэма была фамильная пила
"Три короны". На ней были  выбиты три короны  и полукруглая надпись того  же
содержания. Жила она на Вэмовой даче, тупая и ржавая. Пила была небольшая, с
кривыми ручками, отполированными  тремя поколениями  Вэмовых предков. Пришла
она   к Вэму  по  той линии,  которая жила  в   лесах, много  строила и мало
читала.  Вторая из  линий,    в перекрестии  которых  был  Вэм,  блуждала по
европейским  городам и  покупала  дома   на деньги, заработанные    маранием
бумаги.  Результат -   Вэм   и две  его  устойчивые    страстишки; пилить  и
рассуждать.   Вэм пространно  объяснял  Начальнику, что  хорошей пилой может
быть только старая  пила,    что культура ручных пил   безвозвратно  утеряна
человечеством.  Начальник был  глух. Тогда  свою пилу  Вэм протащил в  поход
контрабандой.  Теперь этой  старой, десятилетиями неточенной пилой Вэм резал
толстое сырье, в   то время как у   Вэба  в идеальной древесине   новую пилу
клинило.
     - Начальник, - взревел  Вэб, - забери свою  стерву и принеси мне Вэмову
кормилицу! (У лесорубов есть поговорка: "Это не  пила, пила дома щи варит. А
это кормилица".)
     Вэм с удовлетворением уступил свою пилу Вэбу.
     Начальник с  Вэбом валили деревья,    Вэм с  Юрой  пилили завал,   Саша
соорудил для Ларисы временный костер и повесил над ним ведра. Он поддерживал
огонь, помогал  пополнять ведра снегом (унылый,  в мороз нелегкий труд), а в
промежутках продолжал свои таинственные катания по поляне.
     Сложнее всех была работа у Ларисы. Она стояла в дыму небольшого костра,
ноги ее  отсырели у огня и  в снегу мерзли,  руки то обжигались, то  ныли от
холода. Ей приходилось оставаться одной, когда все трудились сообща. Однажды
она позвала:
     - Саша, иди сюда.
     Он подкатил.
     - Сними лыжи, постой со мной, пожалуйста.
     - Что случилось?
     - Ничего.
     - На тебе мою телогрейку.
     - Нет.
     - Да мне тепло, - Саша расправил плечи.
     - Не хочу.
     - Не дури. Давай руки.
     - Нет, не хочу!
     - Ну вот, хочу - не хочу, будет ломаться.