ской). Но ведь и целомудрие - не привилегия евнухов и импотентов:  да-
же самые пылкие любовные сцены можно писать воистину целомудренно - на
том и проверяется подлинный писательский талант. И вот что  любопытно:
Виталик, человек мягчайший, образец толерантности, умница  и  врожден-
ный интеллигент, в этих вопросах  умел  проявлять  удивительную  твер-
дость. И когда готовил к публикации мой "Майский день" (так в  "Следо-
пыте" и не появившийся, но в том не наша с  ним  вина),  заставил-таки
меня убрать один фрагмент; потом его трижды выкидывали и в  "Детгизе",
и в "Молодой гвардии", но если там я на редакторов злился, всякий  раз
напоминая мееровские слова, оброненные как-то во время работы над "Ле-
тающими кочевниками": "Для "Костра", а не для кастратов!" - то на  Ви-
талия обижаться мне и в голову не приходило. И не по дружбе, а потому,
что свои редакторские требования он  умел  всегда  сформировать  столь
тактично - если даже и не принимал их в душе, то уж горечи никакой  не
оставалось. И вообще, редактором он был, что называется, милостью  Бо-
жией.
   Редакторское племя делится на три клана: таланты, активисты и  лен-
тяи. Последние - самые безобидные, ибо никогда ни во что не вмешивают-
ся, но и проку с них нет, хотя из зол  и  являют  они  собой  меньшее.
Страшен активист, который вмешивается  во  все  подряд,  перекрашивает
брюнеток в блондинок, потому что они ему  больше  нравятся,  перекраи-
вает фразы на свой вкус - словом, избави Бог! Виталик был талантом. Он
находил автора и произведение. И потом уже не трогал без нужды. За все
мои "следопытовские" публикации он единственный раз позволил себе  из-
менить в рассказе одно слово - и я ему благодарен за это до  сих  пор,
настолько точнее и емче стала фраза... Но все-таки двух-трех  редакто-
ров такого класса я за свою жизнь встречал. Феномен же Бугрова -  уни-
кален. Потому что этот литсотрудник провинциального  журнала  (заведу-
щим отделом и членом редколлегии он стал ох  как  поздно!)  был  нашим
отечественным Кемпбеллом-младшим; понятия Бугров и фантастика для  на-
шего поколения стали неразделимы. Объективно: автор чуть ли  не  един-
ственного опубликованного рассказа; редактор, ведущий отдел  фантасти-
ки в региональном юношеском журнале; библиограф, частично в  одиночку,
частично вместе с Игорем Халымбаджой  составивший  лучшую  на  сегодня
библиографию отечественной НФ; критик,  выпустивший  две  книги  -  "В
поисках завтрашнего дня" и "Тысяча ликов мечты"; наконец,  составитель
многих сборников - последняя его работа, шеститомник Александра Грина,
стоит сейчас передо мной... Много это? Мало? Не берусь судить. Но Буг-
ров-то не только все это. Бугров - это эпоха. Это -  призвание.  Пред-
ставить себе не могу, какой была бы наша фантастика, лишись она  этого
тихого, неприметного на первый взгляд человека. И это отнюдь не  преу-
величение: Виталик был не единственным, разумеется, но одним из  очень
и очень немногих китов, державших на своих  спинах  мир  отечественной
НФ. И так - четверть века кряду.
   Но не о том сейчас речь. Даст Бог, напишу еще  о  нем  когда-нибудь
статью - и не для того лишь, чтобы сквитаться за предисловие к послед-
ней моей книге, а потому что роль Бугрова в истории нашей НФ и  впрямь
нуждается в серьезном и пространном разговоре. И таком, что не под си-
лу кому-нибудь одному. И еще не для того, чтобы сказать  в  его  адрес
все те добрые слова, что не успел (и всегда  так  бывает!)  произнести