детскими, пожалуй, со всеми, но едва ли это можно назвать
приятельскими отношениями и дружбой. А мой дружеский круг крайне
узок. В Свердловске нас было трое: Пинаев, Бугров и я. И вот
Бугрова нет... И вот остались мы с Евгением Ивановичем Пинаевым
вдвоем. Он хороший писатель, пока, по-моему, еще мало читаемый и
мало признанный, в силу того, что наша издательская политика к
писателям нынешним и русским, если только это не громкие и не
скандально известные имена, относятся пренебрежительно. Так же и
к нему. Но я думаю, что со временем все встанет на свои места.
   - Кого из фантастов вы цените, какие их произведения.
Отношение к жанру фэнтези, к Толкину, к толкинистам, к Ефремову?

   - К Толкину и к толкинистам я отношусь с почтением и
пониманием, но Толкин, все-таки, далеко не самый любимый мой
писатель. Мне в чем-то он кажется, может быть, слишком растянут,
может быть, старомоден, может быть, в плане сюжета его
произведения не очень выстроены. Пусть не побьют меня камнями
те, кто влюблен в Толкина, я вполне разделяю их любовь и понимаю
их - все-таки это целый мир, это своя страна, куда можно уйти и
где можно жить по-своему. Естественно, я не оригинален в своей
любви. Я люблю Стругацких, причем, я помню, купил в Москве их
первую книжку - "Страна багровых туч", прочитал и потом так этой
любви ни разу не изменял. Конечно, это был сразу новый уровень
нашей фантастики, человечной, по сути дела. Там прежде всего
человек, в отличие от всех других. Самый любимый из зарубежных,
это, конечно, Брэдбери. К фэнтези я отношусь с величайшим
почтением и любовью. А в общем-то у меня достаточно много
любимых авторов, которых я читаю с удовольствием. Но я никогда
не ставил себе задачу отгородиться за счет фантастики от другой
литературы, понимая, что твердой грани между ними нет и быть не
может. Чем не фэнтези "Ночь перед Рождеством" Гоголя? Или
"Гробовщик" Пушкина? Или "Пиковая дама"? К Ефремову я отношусь
очень хорошо, но меньше всего у него люблю "Туманность
Андромеды". А больше всего мне нравится то, что он писал до
"Туманности Андромеды", его рассказы, "Путешествие Баурджеда",
"На краю Ойкумены". Мне кажется, что в "Туманности Андромеды" он
оказался слишком в рамках социальной заданности, и его общество
будущего, уже тогда, когда я еще молодым человеком прочитал,
показалось мне малопривлекательным. Что-то в нем было от... я не
знаю, "от казармы" - грубое слово, я не хочу обижать Ивана
Антоновича, но, что-то от такого вот социализма, с его
обязательным уставным режимом... Это мне показалось немножко
неприятным. Космические сцены и эпизоды там очень хороши, а где
он описывает быт на нашей коммунистической планете - что-то мне
туда не захотелось.
   - Как вы относитесь к Штильмарку, Солженицыну, Булгакову?
   - К Солженицыну я отношусь индифферентно, сразу скажу. Я
понимаю значение Солженицына в истории русской литературы, в
разоблачении всех жутких репрессий, понимаю его могучую,
колоссальную работу, и его заслуги перед Россией и перед