Одни возникают в затмевающей реальность грандиозной вспышке вдохно-
вения. Истинная их жизнь коротка - такой  мир  успевает  лишь  бросить
тусклый отблеск на бумагу - и погибает.
   Другие миры строятся долго и старательно: от аксиом к теоремам,  от
теорем - к их следствиям, загромождая бумагу  гробами  лишенных  жизни
слов.
   Третьи миры рождаются от великой  тоски.  Просто  взлетает  однажды
разрываемая скорбью и печалью душа в сырое небо...
   "Почему мир несовершенен, Господи?.."
   Бог знает - почему; знает, но не говорит.
   И душа, так и не дождавшись ответа, возвращается в тело, стоящее  в
очереди за молоком.
   Мир рождается в момент воссоединения души с телом.  Мир,  возможно,
еще менее совершенный, чем мир реальный. Пусть  так.  Но  одному-един-
ственному человеку в нем дано не стать подонком. Или  он  может  укло-
ниться от направленной в него пули. Или  способен  понять  несовершен-
ство своего мира...
   А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.
   И так - до бесконечности.

   Андрей Лазарчук вовсе не собирался становиться Создателем  Несовер-
шенных Миров. Когда он писал "Тепло и свет", "Середину пути" и  другие
притчи, - а это было адски давно, в начале восьмидесятых,  -  он  лишь
выплескивал из себя скопившуюся в душе тягостную  накипь  обыденности.
Она была невероятно мерзка, эта накипь. Она заполняла, топила  в  себе
каждый созданный мир. Она чувствовала себя в своем праве.
   Но в рожденном мире немедленно появлялся человек,  к  которому  эта
мерзость не липла. Рыцарь. Мастер. Творец. Он не  пытался  вступить  в
борьбу с накипью. Он просто был способен ее осознать, увидеть - и  от-
делить от мира. И его мир не то чтобы очищался -  он  чувствовал  себя
чище...
   Невозможно возродить  погибший  в  ядерном  пламени  сказочный  мир
("Тепло и свет"), но можно создать в глубоком подземном убежище искус-
ственное Солнце, которое будет разгораться от любви одного человека  к
другому. Разве для тех, кто остался в живых, мир не  станет  от  этого
хоть немного прекраснее?

   Человек не в силах преодолеть несовершенство  мира.  Провозглашение
этой цели - всегда ложь.  Пусть  прекрасная,  как  Царствие  Небесное,
пусть логичная, как Утопия, пусть научная, как Коммунизм - но  все-та-
ки ложь.
   И не бороться с несовершенством мира - немыслимо. Антиутопии никог-
да не рисуют будущее - лишь настоящее. То настоящее, которое необходи-
мо свернуть в рулон и навсегда замуровать в прошлом. То  настоящее,  с
несовершенством которого должно бороться.  То  настоящее,  которое  не
имеет будущего.
   Андрей Лазарчук не писал ни утопий, ни дистопий. Это было для  него
лишено интереса. Действие его рассказов всегда происходят между  прош-
лым (которого нет у утопий) и будущим (которого лишены антиутопии),  в
том настоящем, которое никогда не станет  ни  беззаветно  светлым,  ни