Орудия были смазаны по-заводски -  толстым  слоем  потемневшего  сверху
густого пушечного сала. Дополнительно к нашей дивизионной  артиллерии  они
только что прибыли сюда.
   - Ого, - сказал я, - есть и тяжелые!
   - Этих бегемотов будем устанавливать, как крепостные...
   - Разве мы здесь надолго?
   - Зимовать, должно быть, будем.
   Я ощутил разочарование. Опять, значит, мы в тылу, опять в резерве.
   Я не знал, что  далеко  впереди,  за  Вязьмой,  немцы  рассекли  фронт,
заслонявший Москву, что Гитлер четыре дня назад  объявил  по  радио  миру:
"Красная Армия уничтожена, дорога на Москву открыта".
   А Москва в это время напряженно создавала новый фронт в ста двадцати  -
ста пятидесяти километрах от городской черты, на рубежах, которые вошли  в
историю под названием "дальних подступов к столице". С московских вокзалов
без речей и оркестров отправлялись коммунистические батальоны в  штатском,
получавшие оружие и обмундирование в пути. За день-два до нашего  прибытия
было переброшено  на  грузовиках  через  Волоколамск  к  Московскому  морю
пехотное училище имени  Верховного  Совета;  за  ним  туда  отправилось  с
учебными  орудиями  Московское  Краснознаменное  артиллерийское   училище.
Москва посылала навстречу врагу свежие силы и вооружение, в  том  числе  и
эти пушки.
   В штабе полка подтвердили:  дивизии  приказано  принять  и  оборудовать
оборонительные сооружения в районе Волоколамска. Мне указали полосу  моего
батальона.


   Вечером мы выступили в ночной марш к реке Рузе, за тридцать  километров
от Волоколамска.
   Житель  южного  Казахстана,  я  привык  к  поздней  зиме,  а  здесь,  в
Подмосковье, в начале октября утром  уже  подмораживало.  На  рассвете  по
схваченной морозом дороге, по затвердевшей, вывороченной колесами грязи мы
подошли к селу Новлянскому - самому  крупному  населенному  пункту  нашего
батальонного участка.
   Глаз сразу отметил силуэт  невысокой  колокольни,  черневшей  в  мутном
небе.
   Оставив батальон близ села, в лесу, я с командирами рот  отправился  на
рекогносцировку.
   Моему батальону было отмерено  семь  километров  по  берегу  извилистой
Рузы. В бою, по нашим уставам, такой участок велик даже  для  полка.  Это,
однако, не тревожило. Я был  уверен,  что,  если  противник  действительно
подойдет когда-нибудь сюда, его  встретит  на  наших  семи  километрах  не
батальон, а пять или десять батальонов. С таким  расчетом,  думалось  мне,
надо готовить укрепления.
   Не ожидайте от меня живописания природы. Я не знаю, красив или нет  был
расстилавшийся перед нами вид.
   По темному зеркалу, как говорится в топографии, неширокой  медлительной
Рузы распластались большие, будто  вырезанные  листья,  на  которых  летом
цвели, наверное, белые лилии. Может быть,  это  красиво,  но  я  для  себя
засек: дрянная речонка, она мелка и удобна противнику для переправы.
   Однако береговые скаты с нашей стороны были  сделаны  недоступными  для