Минуло  семь-восемь  дней,  как  я  принял  батальон.   Мы   были   уже
обмундированы  и  вооружены;  уже  работали  с   винтовкой,   окапывались,
перебегали, ползали, маршировали.
   Однажды  вечером  мы  получили  приказ:   выступить   с   рассветом   в
пятидесятикилометровый  марш,  достичь  одной  отметки  в   долине   реки,
заночевать там и к исходу следующего дня, вновь проделав те  же  пятьдесят
километров, вернуться в Талгар. Столь же  тяжелые  маршруты  были  даны  и
другим батальонам - генерал Панфилов втягивал дивизию в переходы.
   Люди с вечера готовились к маршу, ночью отдыхали, а  на  зорьке,  когда
еще не выкатилось солнце, батальон был выстроен.
   Вам, не побывавшему солдатом, наверное, показалось бы, что  перед  вами
грозная воинская часть: ряды хорошо выровнены; на  винтовках  поблескивают
новенькие штыки; бойцы, как один,  в  полном  снаряжении;  как  один  -  в
скатках, с противогазами и саперными лопатками в  зеленоватых  невыцветших
чехлах, со стальными касками, притороченными к вещевым мешкам; на  поясных
ремнях, слегка оттягивая их, висят гранаты и подсумки с боевыми  патронами
- по сто двадцать на бойца.
   Слегка оттягивая... А у многих и не слегка - глаз сразу отметил это.  Я
видел нетуго свернутые, разбухшие скатки; вещевые  мешки  с  неподтянутыми
лямками; гранатные сумки, свисающие на  живот.  Лишь  немногие  выделялись
настоящей солдатской подгонкой. Среди таких был Курбатов.
   Вызвав Курбатова из строя, я сказал:
   - Товарищи! Вот младший командир,  который  подготовил  снаряжение  для
марша, как положено  солдату;  на  марше  ему  будет  легче,  чем  другим.
Посмотрите, как у него все  прилажено,  как  подтянут  у  него  ремень!  Я
двадцать раз объяснял вам это, показывал, но  вы  все-таки  не  понимаете.
Наверное, мой язык недостаточно  остер.  Больше  говорить  я  не  буду,  я
предоставлю слово вашей скатке, вашей лопате, вещевому  мешку.  Пусть  они
поговорят с вами. Думаете, у них нет языка? Есть! И поострей, чем у  меня!
Боец Гаркуша, ко мне!
   Подбежал всегда улыбающийся курносый Гаркуша. Гранатная сумка  сползала
у него наперед и болталась на ходу.
   - К маршу готов?
   - Готов, товарищ комбат.
   - Становись рядом с Курбатовым. Боец Голубцов, ко мне!
   У Голубцова скатка была так толста, что налезала на щеку. Вещевой мешок
лежал не на спине, а на мягком месте.
   - К маршу готов?
   - Готов, товарищ комбат.
   - Становись рядом с Гаркушей.
   Набрав таким образом человек десять, на которых все особенно обвисло, я
поставил их в голове колонны.
   - Батальон, смирно! Напра-во! За мной, шагом марш!
   Мы двинулись.
   Я пошел рядом с теми, кого вызвал, кося на них глазом. Минут  десять  -
пятнадцать  они  шагали  легко.  Гранатная  сумка  все   время   чуть-чуть
постукивала Гаркушу между ног. Наконец  к  сумке  потянулась  рука,  чтобы
сдвинуть.
   Голубцову захотелось оттолкнуть скатку -  грубый  шинельный  ворс  стал
натирать шею.