потряси запасец!
   К лампе пополз дым табака. Исламкулов одним  духом  выпил  свою  чарку.
Крупные губы Гуреева тоже не отпустили стакана, пока он не был осушен.
   Еще минуту Исламкулов жадно докуривал папиросу, потом, точно отворились
душевные шлюзы у наших обоих гостей, полился рассказ.


   Вырванная страница... Одна из тех,  про  которые  наш  генерал  сказал:
"Надо их восстановить". Вот этот клочок, эта  страница  еще  не  собранной
книги, носящей название "Семнадцатое ноября".
   Близ полудня Исламкулов, рота которого занимала отрезок переднего  края
у села Ядрово, был  вызван  в  штаб  батальона.  Захватив  связного,  взяв
полуавтомат, он пошел кружной лесной тропинкой. Она  вывела  к  прогалине,
где расположились походные кухни. Под гром пальбы  кашевары  в  засаленных
передниках и колпаках занимались своим делом, наряженные  на  кухню  бойцы
заготовляли дрова, чистили картошку. И вдруг, когда Исламкулов совсем было
миновал кухни, лесом, с тыла, к прогалине вышла немецкая пехота. Это  была
страшная минута. Внезапно затрещали автоматы, засвистели  пули.  Прозвучал
чей-то панический вопль.
   Похолодев,   но   сохранив   самообладание,   мой   красивый   сородич,
исповедующий заповедь "честь сильнее смерти", властно прокричал:
   - Ко мне! Слушай мою команду!
   Стоя во весь рост, он первым стал стрелять. Здесь же случайно  оказался
и  лейтенант-штабник  Гуреев.  Он  сразу   отдал   себя   в   распоряжение
нерастерявшегося  строевого  командира.  Наряд  бойцов,  связной,   повара
прибились к Исламкулову. Под команду, залпами, они стреляли,  перезаряжали
винтовки и снова стреляли. Исламкулов занял место на одном фланге,  Гуреев
- на другом. Не позволили врагу подойти. Остановили, принудили залечь.
   Что же этим достигли случайно объединенные двадцать человек? Я сужу как
командир. Они помогли своему батальону. Вкопавшийся в землю  батальон  был
обращен спиной к  проникшим  немцам.  Повернуть  фронт  почти  невозможно.
Размеренные залпы двадцати винтовок заставили насторожиться каждого  бойца
в окопе: в тылу что-то неладно.
   Что же дальше произошло  с  этим  батальоном?  Ни  Исламкулов,  ни  два
десятка воинов, стрелявших вместе с ним, не  знали  о  дальнейшем.  Однако
мне, побывавшему у генерала, была уже известна следующая страница.
   Сообщение со  штабом  полка  оказалось  перерезанным.  Комиссар  полка,
находившийся в этот час в батальоне, принял решение: вывести  батальон  из
огневого мешка, перестроиться. Этот трудный маневр удался.  Роты  снялись,
заняли новые позиции, нависая над врагом. "Кто же вас прикрыл?  Какие  там
нашлись у нас силенки?" - по телефону допытывался у комиссара Панфилов.  И
не получил ответа. Теперь мне предстала разгадка: вот они, герои!
   Шел дальше застольный рассказ. Гуреев пытался пройти в штаб полка, путь
был перехвачен. Он добрался к  командному  пункту  батальона,  нашел  лишь
пустые стены. Немцы уже обтекали группку Исламкулова. Он приказал отходить
к шоссе. Там натолкнулись на  немцев.  Те  заметили,  стали  преследовать,
гнали по лесу. Наконец, после долгих метаний, удалось затаиться, дождаться
сумерек в овраге.
   Впитавший с малых лет заветы достоинства и чести, Исламкулов  терзался,
передавая эти злоключения. Я сказал: