гувернантка, кухарка и горничная...  Все  семейство,  все  слуги,  чада  и
домочадцы высыпали из бесчисленных дверей дома, словно кролики из большого
крольчатника.
   Поистине осторожное семейство! Окружив меня плотным кольцом, родные все
же держались на почтительном расстоянии от гадюки,  которую  я  вертел  за
хвост, и это мое движение придавало ей вполне живой вид.
   Тетушка Тереза. - Она мертвая?
   Горничная. - Мне сдается, это простой уж.
   Гувернантка. - Фреди, не подходите!
   Глухонемая кухарка. - Крррхх!
   Аббат. - Ну, и задам же я тебе порку!
   Бабушка. - Детка, дорогой, брось этот ужас!
   Отважный, гордый, я  протянул  свой  трофей  дядюшке  протонотарию,  по
профессии своей врагу любого змия, но  сей  священнослужитель  отскочил  в
сторону по крайней мере на метр. Остальные последовали его примеру. Однако
бабушка оказалась храбрее, прочих (на то она и бабушка) и, подойдя ко мне,
вдруг ударила лорнетом по моей  руке,  так  что  я  выронил  змею.  Гадюка
бессильно шлепнулась на крыльцо, и дядя, расхрабрившись, принялся добивать
ее, весьма воинственно попирая  змия  пятой,  подобно  архангелу  Михаилу,
своему небесному патрону.
   Как только всякая опасность миновала, четыре пары женских рук мгновенно
раздели меня, четыре пары женских глаз осмотрели меня с ног  до  головы  и
установили, что я чудесным образом спасся от ядовитых укусов. На меня живо
накинули  рубашку,  ибо  не  пристало  отпрыску   семейства   Резо,   даже
малолетнему,  стоять  нагишом  перед  слугами.  Оторвавшись   от   гадюки,
превращенной в месиво, дядя в черной  сутане,  грозно  размахивая  руками,
приблизился ко мне, суровый, как само правосудие.
   - Что, укусила она этого дурака мальчишку?
   - Нет, Мишель.
   - Поблагодарим господа, дорогая матушка.
   Вслух прочитаны были "Отче наш", "Богородица", мысленно каждый приносил
какой-либо обет за  чудесное  мое  спасение.  Затем  папский  протонотарий
схватил меня, положил поперек колен  и,  возведя  очи  к  небу,  методично
отшлепал.



2

   "Хвалебное".   Великолепное   название   для   падших   ангелов,    для
мелкотравчатых мистиков. Однако поспешим  пояснить:  речь  просто-напросто
идет об искажении слова "Хлебное". Но добавим также, что "не хлебом единым
жив будет человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих", и искажение
наименования может быть  оправдано,  ибо,  поверьте,  в  "Хлебном"  ли,  в
"Хвалебном" ли всегда выпекали опресноки.
   Переходя на более прозаический язык, скажем, что "Хвалебное" в  течение
двух с  лишком  столетий  служило  местопребыванием  семейства  Резо.  Это
скопище построек, началом которого явилась,  вероятно,  пекарня,  стало  в
конце  концов  неким  подобием  замка.  От   хаотичности,   если   не   от
претенциозности, его  спасал  фасад,  в  жертву  которому  была  принесена