временно; верхняя ванная протекает без ремонта; я чувствую, деньги уплы-
вают,  уплывают от меня.  Я молодой человек,  но очень одаренный,  очень
обаятельный.  Я редактирую...  Я уже все это объяснял.  В тусклом фойе я
запускаю руки в вырез желтого платья Джоан. Это опасно, но так можно вы-
яснить все раз и навсегда.  Потом возникает Вперед Христианин -  забрать
свое новое желтое пальтишко.  Никто не воспринимает Флоренс всерьез. Как
можно всерьез воспринимать человека с тремя сотнями миллионов  долларов?
Но я знаю,  что когда позвоню завтра, никто не ответит. Ираклион? Самос?
Хайфа?  Котор-Бей? Ее ни в одном из этих мест не будет. Она будет где-то
еще. Там, где все иначе. На улице дождь. В моем дождливо-синем фольксва-
гене я еду по дождливо-черной улице, думая почему-то о "Реквиеме" Верди.
И  начинаю  закладывать на крохотном автомобильчике совершенно идиотские
виражи, и начинаю петь. Первую часть великой "Господи помилуй".


Дональд Бартельм
   ПИАНИСТКА
   Из книги "Возвращайтесь, доктор Калигари" (1964)
   Перевел Алексей Михайлов
   Пятилетняя Присцилла Хесс у него за окном,  квадратная и приземистая,
словно почтовый ящик (красный свитер,  мешковатые вельветовые штанишки),
оглядывалась с видом мученика:  кто бы вытер ей переполненный нос. Точно
бабочка,  запертая в тот самый почтовый ящик.  Удастся ли ей вылететь на
волю? Или свойства ящика прилипли к ней навечно - как родители, как имя?
Лучистая синева небес.  Зеленое филе из соплей втянулось в жирную  Прис-
циллу Хесс,  и он обернулся поздороваться с женой, которая на четверень-
ках вползла в дверной проем.
   - Ну, - сказал он, - и что теперь?
   - Я отвратительна,  - сказала та, устраивая свою задницу на ляжках. -
Наши дети отвратительны.
   - Глупости,  - быстро ответил Брайан.  - Они чудесны.  Чудесны и пре-
лестны.  Это у других дети отвратительны, а наши - нет. Поднимайся и да-
вай-ка в коптильню. Ты ведь собиралась подлечить окорок.
   - Окорок скончался, - сказала она. - Я не смогла его спасти. Испробо-
вала буквально все. Ты меня больше не любишь. Пенициллин был ни к черту.
И я отвратительна, и дети. Он просил попрощаться с тобой.
   - Он?
   - Окорок. У нас есть ребенок по имени Амброзий или Амброзия? Какое-то
Амброзие слало нам телеграммы.  Сколько их теперь? Четыре? Пять? Оно, по
твоему, гетеросексуально? - Она состроила гримаску и запустила руку себе
в волосья цвета артишоков. - Дом ржавеет. На кой тебе был нужен металли-
ческий дом?  С какой стати я думала,  что мне понравится в Коннектикуте?
Не пойму.
   - Воспрянь,  - мягко проговорил он.  - Воспрянь, любовь моя. Встань и
запой. Спой "Персифаля".
   - Хочу "Триумф",  - раздалось с пола.  - ТР-4.  У всех в Стэмфорде, у
всех до единого есть такие, кроме меня. Если бы ты только его мне дал. Я
бы  засунула туда наших отвратительных детей и уехала.  В Велфлит.  Я бы
избавила твою жизнь от мерзости.
   - Зеленый?