мы. Ты думаешь, я боюсь тебе наскучить? Какого хрена? Это вот журнал "Не
напрягайся!" напрягает все,  что угодно: будь то кряхтение тверди земной
(приобские толчки) или межличностные отношения (Баскервилль  и  эта  но-
венькая).  И мы прямо таки "осязаем", как много напряга в мире. Или даже
в совершенном экземпляре меня.  С животом как  сжатый  кулак.  Замечаете
подхалимаж?  Единственый способ его расслабить, я имею в виду желудок, -
влить туда кварту джина "Фляйшман".  По моему,  вообще  отличный  способ
снимать напряжение.  Благословляю вас,  забегаловки, дарующие "Фляйшман"
на всех углах Санта-Аны и всяких прочих городишек! Без дураков.
   Новенькая - тоньше тонкого.  Со здоровенной грудью, сигналящей из вы-
реза,  и черными дырами вокруг глаз,  многообещающих глаз.  А уж как рот
откроет, такие жабы полезут... Я борюсь с искушением задрать майку и об-
рушить на нее великолепие своего пресса,  бицепсов и всего грудинно пле-
чевого пояса.  Джексон считал себя уроженцем Южной Каролины, что и запи-
сал его биограф Эймос Кендалл: мол, родился в округе Ланкастер. Но потом
появился Партон со своими документами. И Джексон заново родился. В Союз-
ном округе,  Северная Каролина,  а оттуда до границы с Южной меньше чет-
верти мили.  Джексон - мой идеал. Мне даже наплевать на современные слу-
хи,  что у него были паршивые трицепсы.  Вот такой я.  Культурист, поэт,
почитатель джексонова тулова, отец одного аборта и четырех недоношенных.
Ну? У кого из вас столько же подвигов и ни одной жены? Баскервиллю тяжко
не только в этой его Школе Известных Писателей в Вестпорте, Коннектикут.
Ему везде тяжко.  Потому что он - тормоз.  "Тормозит парень,  однако," -
сказал его первый учитель.  Второй был категоричней: "Этот парень тормо-
зит по всей трассе". Третий оказался самым честным: "Просто какой-то су-
кин тормоз,  мать его!" Главное,  все они были чертовски правы.  Пока  я
изучал Эндрю Джексона и аборты,  толпы вас шатались по улицам Санта-Аны,
штат Калифорния,  и прочих городишек,  и ведать не ведали обо всем этом.
"В случаях, когда пациент воспринимает доктора, как мудрого и многоопыт-
ного собирателя психологического материала,  знатока экзотических привы-
чек, у него нередко возникает тенденция представить себя красочней, экс-
центричней (или безумней),  чем на самом деле. Или он острит напропалую,
или  фантазирует." Сечете?  В журнале навалом такой фигни,  вползающей в
извилины.  Я, конечно, не стал бы открыто и печатно защищать джин Фляйш-
мана, как способ снять напряжение, но действительно как-то раз опублико-
вал статью под заголовком "Новое мнение об алкоголе",  написанную  одним
моим  талантливым  знакомым алкашом и вызвавшую поток одобрительных,  но
тщательно составленных писем от тайных пьянчуг с факультетов  психологии
по всей этой огромной, сухой и неверно понятой стране...
   "Просто какой-то  сукин тормоз,  мать его!" - отметил его третий учи-
тель на обсуждении специального курса для студентов-тупиц.  Имя  Баскер-
вилля в этом списке,  так сказать, занимало одно из почетных мест. Моло-
дой Баскервилль, вечно кривящийся от песчинок, которые морской ветер су-
ет ему в техасские глаза,  как счет за бесплатный солярий.  С ручонками,
судорожно сжимающими брошюрки на 20 баксов,  выхаренные конторой  у  Джо
Вейдера. (Интересно, думал Баскервилль, а эти борцы с кошмаром - они по-
хожи на пожарников? они что, правда с кошмаром борются? или наоборот его
создают?  Последнее - явно баскервилльский план-максимум). Представляете
тип?!  Даже тогда вынашивал замысел романа "Армия детей", для чего и по-
сещал лекции,  на которых его учили писать.  "Вы далеко пойдете, Баскер-