"Мужем?" - произнес Харви.
     "Как летит время, - сказал мужчина, сверяясь со своими часами. - Мы опаздываем к завтраку. Могу ли я пожать вашу руку, юный сэр?"
     "Она в грязи", - предупредил Харви, позволяя земле сбежать между пальцев правой руки.
     "Что может быть лучше, - сказал мужчина с улыбкой, - чем эта... исцеляющая земля?"
     Он взял руку Харви, пожал ее и, кивнув Папе и Маме Харви, заторопился вниз по склону.
     Харви видел, как он разговаривает с женщиной в белом платье, видел ее кивок, видел ее улыбку в его сторону. Затем они оба ушли. На улицу и прочь.
     "Ну... - произнес Папа, - кажется все-таки твой мистер Худ существовал".
     "Значит, вы верите мне?" - спросил Харви.
     "Здесь что-то произошло, - раздалось в ответ, - и ты был героем. Я верю".
     "Этого достаточно, - сказала Мама. - Тебе не нужно продолжать копать, золотко. Что бы ни находилось под этой землей, оно должно оставаться там".
     Харви был готов освободить левую руку от грязи, когда Папа сказал:
     "Дай мне это", - и раскрыл свою руку.
     "На самом деле?" - сказал Харви.
     "Я слышал, что немного доброго волшебства всегда полезно, - ответил Папа. - Разве не так?"
     Харви улыбнулся и насыпал полную горсть земли в папину ладонь.
     "Всегда", - сказал он.


     Дни, которые последовали затем, были не похожи ни на один день, который Харви видел прежде. Хотя больше не было разговоров ни о Худе, ни о Доме, ни о зеленом холме, где Дом некогда стоял, этот предмет был составной частью каждого взгляда и любой улыбки Харви и его родителей.
     Харви понимал, что они имеют самое смутное представление о том, что случилось с ним, но все трое были согласны в одном: прекрасно быть опять вместе.
     С этого момента время станет драгоценным. Оно будет вытикивать так же, как и всегда, но Харви решил, что не станет расходовать его на вздохи и жалобы. Он наполнит свое сердце временами года, которые отыщет в своем сердце. Надежды, как птицы на весенней ветке, счастье подобно летнему солнцу, волшебство похоже на подымающиеся осенние туманы. И лучше всего любовь, любовь, достаточная для тысячи Рождеств.