штатах. Годы, вычеркнутые из жизни. Важные, невозвратимые годы. Но с
этим уже ничего нельзя было поделать.
Лютер настолько отточил свои навыки, что имел все основания считать:
четвертого срока он не получит. Цена очередного прокола была непомерно
высокой: его упрячут за решетку лет на двадцать. А в его возрасте такой
срок все равно, что пожизненное заключение. Кроме того, он имел шанс
быть поджаренным на электрическом стуле: именно так в штате Вирджиния
было принято обращаться с закоренелыми преступниками. Многие жители
этого богатого историческими традициями штата были богобоязненными
людьми, и религиозный принцип "око за око" требовал максимальной меры
возмездия. По количеству отправленных на тот свет преступников Вирджинии
удалось превзойти все остальные штаты, кроме двух, и лидеры в этой
области - Техас и Флорида - разделяли нравственные принципы своего
северного единомышленника. Но не в отношении простой кражи со взломом -
даже добропорядочные вирджинцы иногда проявляли снисхождение к
нарушителям закона.
И даже под угрозой этого риска, он не мог отвести взгляд от дома,
который правильнее было бы назвать дворцом. Он неотступно думал о нем на
протяжении нескольких месяцев. Сегодня это наваждение кончится.
Миддлтон, штат Вирджиния. Сорок пять минут езды к западу от
Вашингтона, округ Колумбия. Огромные поместья, непременные "ягуары" и
лошади, стоящие столько, что на эти деньги можно было бы в течение года
прокормить жильцов городской многоэтажки. Территории, которые занимали
поместья, говорили о любви их владельцев к роскоши. Он не мог не
отметить иронический смысл фамилии очередной жертвы - Копперз.
Полицейские.
Каждая подобная вылазка сопровождалась у него выбросом в кровь
огромного количества адреналина. Он ощущал себя бейсболистом, через все
поле несущимся к мячу: стадион затаил дыхание, пятьдесят тысяч пар глаз
устремлены на него, как будто весь смысл существования этих людей на
какое-то время свелся к его игровому маневру.
Лютер долго осматривал местность своими все еще острыми глазами.
Невдалеке от него мелькнул светлячок. Кроме светлячка и Лютера вокруг не
было ни души. С минуту он прислушивался к хору цикад, а затем этот звук
отошел на задний план: он был привычным для всякого, кто долгое время
жил здесь.
Он подал машину немного вперед по асфальтированной дороге и свернул
на грунтовую дорогу, ведущую в густой лес. Его седые волосы покрывала
лыжная шапочка, на жесткой коже лица лежал слой камуфляжной краски,
спокойные зеленые глаза вглядывались в темноту, массивная нижняя челюсть
была похожа на глыбу каменного угля. Он был сухощав и подтянут как
прежде и походил на разведчика-диверсанта, кем он когда-то и был. Лютер
вышел из машины.
Встав за деревом, он изучал цель. Въезд в это поместье, как и во
многие другие в округе, не являющиеся фермами или конезаводами,
закрывала огромная решетка чугунных ворот, укрепленных на двух кирпичных
колоннах, но без ограды. На территорию можно было проникнуть прямо с
дороги или из леса. Лютер заходил со стороны леса.
В две минуты Лютер достиг края кукурузного поля, примыкающего к дому.
Очевидно, владелец не нуждался в собственной сельскохозяйственной