Да белы лебеди летят, оне не кичут,
               Да один млад соловей да распевает,
               Да он-то над батюшков двор да надлетает,
               Да он-то Домашице надзолушку давает...

     Оттуда -  в  церковь.  И  вот уже приводные столы в тесном,  отцовом,
выстроенном после пожара тереме.  Хмелем и  житом осыпают молодых у входа.
Кусают хлеб -  кто больше,  едят кашу крутую...  Стены трещали,  как гулял
Олекса, и громко славил молодого хор:

               Выбегало-вылетало тридцать три корабля
               Из-за Дунай!
               Ище нос, корма да по-звериному,
               Щой бока-то зведены по-туриному,
               Ище хобот-от мецет по-змеиному.
               Как на том корабли да удалой молодец,
               Удалой молодец да первобрачный князь,
               Он строгал стружки да кипарис-дерева,
               Уронил с руки да свой злацен перстень...

     - Удачи тебе,  Олекса!  Жить,  богатеть,  бога славить и нас, Великий
Новгород!

               Уж вы слуги, вы слуги, слуги верные мои,
               Слуги верные мои да удалые молодцы,
               Вы кинайте, бросайте шелковые невода,
               Вы имайте, ловите мой злацен перстень!
               Они первый раз ловили - не выловили,
               Они другой раз ловили - и нет как нет,
               Они третий раз ловили - повыловили,
               Цтой повыловили только три окуня,
               Цтой три окуня да златоперыя.
               Ище первый-от окунь - гривна серебра,
               Цтой второму-то цена - гривна золота.
               Ище третьему-то окуню цены-то ему нет...

     - Держи Олекса, не выпускай, дорогую куну словил, купец!

               ... Только есть ему цена во Нове-городи,
               Во Нове-городи, во Славенском конци,
               Во Славенском конци, в Творимировом дому
               В Творимировом дому, у Олексы в терему!

     Плохо помнит Олекса первую ночь с Домашей,  зато хорошо - как впервые
посадил жену учиться счету и разной торговой премудрости. Богат был старый
Завид и  жаден,  да  глуп.  Только-то  и  умела Домаша писать да читать по
складам.  А ведь купеческая жонка!  Ну как, ежели без мужа, товар принять?
Тряхнул кудрями Олекса,  долго не думал,  сам взялся за дело. Сидел рядом,
чувствуя теплое плечо жены,  объяснял терпеливо,  сколько серебра в марках
да ливских фунтах.