Неслась навстречу дорога. Ветер угрожающе гудел в пулевых пробоинах,
клочьями рвался по сторонам. Васич отодвинулся в глубину кабины, в темноту.
Радостный холодок теснил сердце. С правой стороны понеслись деревца посадки.
Мелькнула машина с поднятым капотом и двое немцев, влезших головами в мотор.
Дорога была здесь сильно изрыта гусеницами. Васич всматривался в темноту, но
стекло блестело в глаза. Он опустил его. Сквозь кинувшийся в лицо ветер
увидел в посадке мрачные темные тела танков. Немцы сновали между ними. Один
немец с ведром перебежал дорогу перед самыми колесами, добродушно погрозил
кулаком.
- Сбавь газ! - приказал Васич. И, поймав удивленный, непонимающий
взгляд Чеботарева, объяснил: - Дорога к фронту. Немцу туда торопиться
незачем, он гнать не станет.
Близкий орудийный залп ударил в уши, в темноте сверкнули длинные
молнии. "Легкая батарея,- определил Васич, мысленно отмечая место, где она
стоит, так же как в посадке он считал танки.- Только б дорога не перекопана.
Тогда проскочим..." Он верил, что не успели перекопать: фронт не
установился, шли подвижные бои. И еще раз подумал: "Тогда проскочим".
Они уже опять мчались во всю мощность мотора и не чувствовали этого,
потому что мыслью они мчались еще быстрей. Дорога летела под колеса, в
свисте ветра проскакивали назад километры, но фронта все не было видно.
Вдруг засигналил им впереди красный огонь фонарика. Это регулировщик
требовал остановиться. Быстрый взгляд Чеботарева. Васич кивнул. Весь
слившись с машиной, он знал, чувствовал, как сейчас будет. Они не
остановятся. Удар! - и проскочат дальше. И ждал этого удара. Но тут сознание
толкнуло его.
- Тормози!
Впереди на дороге могла быть пробка.
- Тормози! - крикнул он. Его бросило на стекло, откинуло назад. Визг
тормозов второй, мчавшейся за ними машины. И - тишина. Они стояли. На щеках,
в ушах Васич еще чувствовал ветер. Он тяжело дышал. К машине шел немец.
Васич открыл дверцу. И сразу услышал фронт: близкий грубый стук пулеметов,
частую строчку автоматов и потрясший воздух разрыв снаряда. Фронт был рядом.
Васич спрыгнул на землю. Он увидел немца, подходившего к машине,- это был
офицер, увидел стоящий с краю дороги мотоцикл с коляской; от этого места,
протоптанный множеством колес, отходил в поле съезд, и столб с прибитыми
стрелками указывал направление.
Но главное - он увидел, что дорога впереди свободна.
А немец подходил, и на груди его, пристегнутый кожаной петлей за
пуговицу, покачивался фонарик. Он шел к машине, на затоптанной снегом
подножке которой была примерзшая кровь немца. И на железном полу кабины,
смешавшись с растаявшим снегом от сапог, была кровь. И немец шел сюда. Он
смотрел на Васича. Он не мог не видеть его. Но Васич спокойно стоял рядом с
немецкой машиной, а немец был так уверен, что в сознании привычное
впечатление заслоняло то, что видели глаза.
Васич подпустил его ближе, шагнул навстречу и в упор выстрелил в грудь.
Он не заметил, что из-за машины, сбоку, подходил к нему еще автоматчик. В
тот момент, когда немец отшатнулся, падая, Васича сильно ударило. Вздрогнув
от толчка, он обернулся, увидел перед собой присевшего солдата-немца и в его
руках брызжущий огнем автомат. Это была смерть, он понял сразу, но отчего-то
не мог ничего сделать, ни крикнуть, ни отскочить, а только стоял и