кажется,  все  возможные  меры  предосторожности,  но   ничего   не   смог
противопоставить своему всесильному врагу, хотя сам обладал, как он думал,
немалым  могуществом:  властью,  данной  ему  народом,  правительством   и
государством. Увы, перед лицом мафии,  получившей  благословение  того  же
правительства и того же  государства,  а  потому  действующей  как  хорошо
смазанная машина, комиссар Гард оказался беспомощным и слабым, как мальчик
перед зрелым  мужчиной,  как  любитель-боксер  перед  профессионалом,  как
новичок перед мастером, как  солдат-пехотинец  перед  танком.  Эта  машина
способна перемалывать все живое и сопротивляющееся, выплевывая в  конечном
итоге то, что остается и что  называют  в  миру  честью  и  совестью,  как
пуговицы, потому что машина всегда существовала и будет  существовать  без
этих качеств, что,  собственно,  и  делает  ее  машиной  -  в  отличие  от
человека.
   - Аминь! -  вслух  произнес  Гард,  вставая.  -  Все!  Достаточно!  Все
остаются здесь, в комнате. Я выйду в зал один, чтобы  довести  начатое  до
конца...
   - Дэвид! - сказал, тоже вставая, Честер. - Это безумие!
   Гард перебил его:
   - Сядь и молчи! Я не могу позволить себе рисковать вашими жизнями,  это
так же ясно, как дважды два четыре. Слушайте трансляцию, если хотите, и...
не беспокойтесь за меня. Сегодня больше не будет ни  выстрелов,  ни  пуль.
Меня убили иначе: отобрали вас,  свидетелей  обвинения...  Я  же  для  них
безопасен, как безопасна змея, лишенная жала. Я все сказал, а вы  извольте
подчиниться, пока... пока я еще комиссар полиции!
   - Но смысл?! - крикнул Фред Честер.
   Гард долгим взглядом посмотрел на своего друга и,  ничего  не  ответив,
вышел из комнаты.  Через  несколько  секунд  он  появился  на  сцене.  Его
встретила  напряженная  и  явно  сочувственная  тишина.  Сидевшие  в  зале
журналисты словно поняли, что комиссар Гард сам себе устраивает  публичное
аутодафе. Он добровольно, находясь в  полном  здравии  и  при  ясном  уме,
всходил на эшафот, предпочитая героический конец бесславному  продолжению.
В ситуации, в которой оказался комиссар Дэвид Гард,  это  была,  вероятно,
единственная возможность, вчистую проигрывая последний раунд  борьбы,  все
же сделать попытку если не выиграть его, то уйти с честью.
   И комиссар взял в руки микрофон...



ЭПИЛОГ

   Три года спустя, в один из весенних дней,  Фред  Честер,  сидя  дома  и
разрисовывая  фломастерами  картинки  для  своего  первенца,  лежащего   в
кроватке, услышал телефонный звонок. По своему обыкновению он  не  прервал
дело, которым занимался, рассчитывая на то, что либо жена, выйдя из кухни,
возьмет трубку, либо на том конце провода потеряют терпение. На  сей  раз,
однако,  и  Линда  почему-то  не  выходила,  и  неизвестный,  домогавшийся
Честера, проявлял настойчивость и терпение:  то  ли  Фред  был  ему  очень
нужен, то ли он неплохо знал характер журналиста. И Честер в конце  концов
сдался.
   - Алло! - сказал он. - Вас слушают.