восьмивершковый  прут,   чтобы  сделать  косу  согласно  артикулу.   Букли
приставили из  войлока,  прикрепив  их  на  проволоке,  огибавшей череп  и
державшей войлочные украшения на высоте половины уха.
     Через  три  часа  клеевая корка на  голове затвердела,  и  полковнику
разъяснили,  что  теперь он  может стоять несколько часов под  дождем либо
снегом без всякого ущерба для новой прически.
     Только  через  пять  дней  в   Преображенский  полк  прибыл  один  из
флигель-адъютантов,  находившийся в  императорской свите  в  тот  памятный
день.
     - Немедленно во дворец,  господа офицеры, - скомандовал он морякам, -
император приказал.
     Несмотря на  то,  что  дворец  был  совсем рядом,  офицеров повезли в
коляске командира полка.
     Дворец  был  похож  на   казарму.   На   плацу  маршировали  солдаты.
Беспрестанно  входили  и  выходили  офицеры  с  повелениями  и  приказами.
Отовсюду раздавался назойливый топот сапог и позванивание шпор.
     Адмирал Кушелев встретил моряков у подъезда и объявил,  что император
хочет их видеть немедленно. Он отвел их во внутренние покои дворца и велел
ждать в большой продолговатой комнате среди военных всякого звания, одетых
в странные, невиданные мундиры.
     - Я вам окажу поддержку, - шепнул адмирал недоумевающим офицерам.
     Наконец раскрылись высокие резные двери.  В приемную вошел император,
в мундире и с тростью в руках, и, твердо вышагивая, направился к морякам.
     - Вы не хотите мне служить?.. Вы желаете служить аглицкому королю? Вы
якобинцы! Я разрушу ваши идеи... Уволить в отставку... В Сибирь!
     Павел Петрович был  явно  не  в  себе и  даже замахнулся берлинкой на
лейтенантов.
     - Мы русские,  ваше величество,  - твердо ответил лейтенант Круков, -
и, кроме русского мундира, другой мундир не наденем!
     Адмирал  Кушелев приблизился к  императору и  стал  ему  что-то  тихо
говорить. Император будто немного успокоился.
     - Уволить в отставку без мундира и орденов,  - отрывисто приказал он,
- отправить на Аляску. Говорят, там и ворону ваших костей не сыскать.
     Адъютанты вывели перепуганных моряков из приемной.  У окна в одном из
коридоров они рассказали о причине столь сильного гнева императора.
     Оказывается,  вернувшийся вместе с  ними из  Англии лейтенант Акимов,
поэт  и  вообще  человек  восторженный,  поразился  происшедшими в  России
переменами. Ему казалось, что все перевернуто вверх дном.
     Он  обратил  внимание  на  Исаакиевский  собор,  который  достраивали
кирпичом, тогда как нижняя его часть, сделанная в царствование императрицы
Екатерины,  была мраморной.  И  поэт,  под  впечатлением всего увиденного,
написал четверостишие:

                        Се памятник двух царств
                        Обоим столь приличный.
                        На мраморном низу
                        Воздвигнут верх кирпичный.

     Ночью  лейтенант Акимов  отправился к  собору  и  прикрепил бумагу со
стихами к одной из его стен.