Пересчитали снаряды в погребе, бинокли, пистолеты и карабины, всю
документацию вывалили из сейфа на стол. Пошли докладывать комдиву, потом
начальнику штаба бригады, на трапе "Софьи Павловны" Алныкина перехватил
командир БК-140, уламывал проситься помощником к нему. Были и другие
предложения.
Все варианты пресек начштаба, вручив Алныкину направление в госпиталь -
срочно пройти медкомиссию на годность к службе на Севере!
Заключение этой комиссии он получил в тот же день, иного и не могло быть:
врачи, осматривая Алныкина, всегда удовлетворенно хмыкали, а медсестры звали
подруг.
Всего несколько часов провел он в госпитале, вернулс в бухту, прошел по
пирсу и понял, что за ничтожное время это стоустая офицерская молва сделала
его величайшим комбинатором и прохиндеем Военно-Морских Сил СССР. Отныне по
всем кораблям и базам потечет весть о лейтенанте, который, отчаявшись
уставными путями вырваться из опостылевшего Порккала-Удда, отважился на
беспримерное мошенничество, женилс - не на дочке адмирала, что тоже
предосудительно, - на дочери бежавшего эстонского националиста (по нем
тюрьма плачет), стал временно политически неблагонадежным, из Порккала-Удда
выдворен, чтоб, немедленно разведясь, доказать свою преданность флоту;
благодарное и великодушное начальство прощает оступившегося лейтенанта,
направляет его (с повышением!) к новому месту службы, куда он - Алныкин,
Владимир Алныкин, запомните эту фамилию! - отбывает под ручку с очередной
подругой жизни, рекомендованной ему Политуправлением. Проныра этот (речь шла
все о том же Алныкине) еще в училище прославился мошенничеством, враньем,
изворотливостью, здесь же, в Порккала-Удд, отточил природные задатки и
таланты, разжалобил всю базу, обустраивая гнездышко, куда и не думал
приводить эстоночку. И не один он такой в этом выпуске, арап того же калибра
служит у командующего адъютантом, подает домашние туфли. Велик и могуч
российский флот, наряду с героями морей и океанов рождающий изворотливых и
небесталанных ловкачей и прохвостов! (На автобусной остановке кто-то уже
вывесил объявление: "Ищу жену родом с Литвы или Западной Украины".)
Стужей повеяло на Алныкина, и, спасая себя от замерзания, поспешил он на
теплый и радушный катер, к родному БК-133, попал к концу ужина, к священному
на корабле компоту, и сразу ощутил холодное дуновение таллинского ветра. Час
назад помощника вызывал замполит, предупредил: готовься к комсомольскому
собранию, тебя ждет кара за "утерю бдительности". Вот и гадай: где она
утеряна и в какой связи с пропажею на собрании будет оглашен собственноручно
написанный помощником рапорт о самовольной отлучке в Таллин 24 мая сего
года. Постыдитс начальство матросов или начнет резать правду-матушку,
парткомиссия базы будет утверждать решение собрания или опомнится, приказав
на бюро комсомола ограничиться словоблудием, - обо всем этом говорили в
кают-компании. Алныкину вылили остатки горохового супа и выскребли со дна
котла гречневую кашу, мясную подливку выпросили у матросов. Это был его
последний ужин в Порккала-Удде, на сей случай нашелся и спирт, но прощальные
граммы принимались в молчании. Новенький командир БЧ-2 сохранял на
чинопочитающей физиономии всезнание грамотного невежи - раскроет, того и
гляди, рот, чтоб понести ветхозаветные глупости о признании ошибок с
бесконечным исправлением их или, еще хлеще, запугает словесами насчет долга,
чести, флага и пистолета, приставленного к виску Финляндии.
Молчали, потому что назревала беда. Помощнику уже намекнули в штабе, что