рот: через Панова высокое начальство узнавало о промахах воспитателей. И
ротные забили тревогу, намекнули курсантам. Панов в отместку сменил тактику,
заглядывал в курилку, уводил того, кто всегда помалкивал, на беседу о сущих
пустяках и будто бы из этих бесед что-то узнавал. В Политуправлении флота
он, наверное, какой-нибудь помощник по комсомольской работе, бегает, как и
прежде, по кораблям и частям, своего стола и тем более кабинета не получил,
потому и воспитательную работу ведет в комнате дл семинарских занятий. Карта
полушарий и портреты вождей на стенах, шкафы с книгами, бюст Ленина.
Наболтав пустопорожней всячины, Панов примолк, потянулся к папочке, лежавшей
на стуле. Раскрыл ее - и впал в глубокое раздумье. Что в ней - Алныкин
догадывался: его рапорт на имя члена Военного совета.
- Ума не приложу, Володя, что делать с тобой, - сокрушенно проговорил Панов
и тяжко вздохнул. - Павел Николаевич, ты в курсе? Знаешь, что учудил мой
друг?
От этого Павла Николаевича исходила через край бьющая ненависть, направленна
исключительно на Алныкина. Капитан 3-го ранга, Пановым названный Павлом
Николаевичем, сидел молчал, рыскавшие по ящикам стола руки его нашли наконец
карандаш, он с хрустом разломал его.
И Алныкину стало поспокойнее. А Панов, не дождавшись ответа, да и не
рассчитывая на него, продолжал в некоторой воодушевленности, что ли:
- Мой друг Володя Алныкин такой в училище отколол номер, так прославился,
что... Такой номер. Никак не мог исправить отметку по военно-морской
географии, месяц пересдавал экзамен, и все без толку, знаний-то - маловато,
он, Володя Алныкин, с ленцой парень, утруждать себя не любит. Так бы и ушел
на флот, не пересдав экзамен, да случай помог. Преподаватель умер. Горе в
семье, горе на кафедре. А Алныкину - счастье. Приходит к начальнику кафедры
и заявляет: экзамен сдан на "отлично", можете спросить у преподавателя.
Представляешь, Павел Николаевич? Спросить у того, кого уже нет на белом
свете! И получил наш друг Володя "отлично"... Не мог не получить. Так все
точно рассчитал, котелок у него варит. Мы тогда в политотделе решили было к
комсомольской ответственности его привлечь, да пожалели: вот-вот выпуск,
каково молодому офицеру приходить на корабль с неснятым выговором? А зря
пожалели. Он и здесь отличился, еще хлеще.
Павел Николаевич пытался расколошматить что-то о край стола, освобождая себя
от злобы, но решил поберечь стол и заодно выслушать.
- Такое придумал, что... Служба в Порккала-Удде опасна, тяжела и почетна,
партия и правительство делают все, чтоб как на родной земле там было,
недостаточно еще делают. Офицеры гордятся тем, что служат на передовых
рубежах, и лишь один из них не захотел служить там, куда послала его Родина.
Да, да, наш друг Володя не захотел и добился своего. Как и в училище,
получил обманным путем "отлично". А что сделал? А он вот что сделал.
Порасспросил кое-кого и нашел девушку, очень приличную девушку, но такую, у
которой анкета подзагажена, да так подзагажена, что не пустят эту девушку в
Порккала-Удд, если даже выйдет она замуж за командира базы. Ее-то, девушку
эту, он и охмурил, расписался с нею, дождался, когда пропуска ей не дали, и
настрочил жалобу, сам себе подписав моральный приговор.
Панов открыл и закрыл папку. Павел Николаевич вытянул застрявший ящик стола,
а затем с такой силой впихнул его на прежнее место, с таким грохотом, что
карта полушарий чуть не сорвалась с крючка, едва не упала на пол, и Алныкин
вспомнил, где видел он капитана 3-го ранга. На "Софье Павловне", прошлой