врачебные перья вывели наконец: под надзор матери!
А матери-то уже не было! Мария Гавриловна скончалась. Но место
жительства Ивану Дмитриевичу Кустову определили по закону: Урал,
Свердловская область, тот самый рабочий поселок с техникумом и оборонным
заводом, откуда и пошел Ваня служить в Советскую Армию. Он уже разросся,
этот поселок, ставший городом, и мало кто из старожилов узнал бы в нынешнем
Кустове того юношу, которому аплодировали в Доме культуры, где он играл
первые роли в спектаклях о молодежи. Кадровики стали подсчитывать пенсию
увольняемому в запас майору Кустову, посыпались вопросы и возражения. В
частности, австралийский период - засчитывать в срок выслуги или нет? С
одной стороны, лейтенант Кустов задание руководства не выполнил и вообще
неизвестно чем занимался, потому что указанный им тайник вовсе не годился
для объемных вложений. С другой стороны, не по собственной же воле оказался
он на другом континенте. Спорили, гадали, послали человека перемерить
тайник, тот доложил: для объемных закладок все-таки годится! Вздохнули с
облегчением. К тому же выяснилось отнюдь не порочащее майора обстоятельство:
не по его вине сцапали двух дипломатов, потому что резидентура по глупости и
лености (да еще и экономя на транспорте!) устроила тайники для разных
агентов - в одном месте, не разнеся их друг от друга. Проблемы у кадровиков,
однако, не исчезли. Если майора Кустова уволить в запас по состоянию
здоровья, то есть по болезни, полученной во время прохождения службы, то
пенсия увеличится, но для этого надобно доказать, что какая-то там
неврозоподобная шизофрения подхвачена им чуть ли не в болотистых штатах
Австралии. А вмятина на черепе, то есть та самая психотравмирующая ситуация?
Другое затруднение: сберкнижка, всего тринадцать тысяч набежало за годы
службы, однокомнатная квартира стоит вчетверо меньше, но мебель не бесплатно
отпускают в магазине, да еще и в очереди постоять надо, разные расходы
туда-сюда - изволь теперь устраивать человека на работу. Пустили шапку по
кругу, сослуживцы побросали в нее кто что мог, пригодились доллары и кроны,
изъятые при аресте майора. А Коркошка и Малецкий поехали на Урал втискивать
Кустова в очередь на квартиру, для чего явились на прием к местному
начальнику. Малецкий (разумеется, в штатском), обворожительно улыбаясь,
пустился в изысканный разговор о предмете, близком хозяину кабинета,
большому любителю расписных деревянных ложек, причем развалившийся в кресле
Коркошка бросал на обоих знатоков досадливые взоры: да когда ж вы, суки,
наконец приступите к делу? Под этими взглядами хозяин кабинета испуганно
вздрагивал, а Малецкий виновато жмурился, будто принося извинения за
излишнюю нетерпеливость коллеги. Битый час обрабатывали, и не напрасно,
столько же времени ушло на прописку, еще столько же - на подогрев зябнувших
грузчиков мебельного магазина, и те напоролись так, что Коркошка попыхтел,
втаскивая диван на третий этаж. С работой обошлось не так гладко,
преподавателем какого-либо языка Кустова не брали, но опять постарались
Малецкий и Коркошка, нашлась должность в ремстройконторе: бухгалтер; в
финансовых тяжбах с Москвой Кустов-коммерсант поднаторел в обсчете и
подсчете почти фиктивных сумм. Провели приказом по тресту, обмыли и ускакали
в Москву, намекнув на то, что первый год будет Иван под негласным надзором,
но ежели надзирающие станут хамить, то по этому вот телефончику звякните
нам...
Лишние метры прилагались к тем шестнадцати, что считались жилыми:
балкончик. На нем, утепленном, Кустов стал выращивать цветы - на продажу и