- Куда?
     - На Карлов мост! Там - только что вычитал! - статуя святой Анны!
     Пришибленный Бузгалин долго сидел молча, долго собирался.
     Пошатались  по  мосту,  постояли у  св. Анны, Кустов не вытерпел, рукой
дотянулся до младенца.
     -  Настоящий.  Не  то что  у  Жозефины. Пора бы  тебе, дядюшка,  знать:
Жозефина лгунья!
     Впервые,  кажется,  за два месяца он  купил газету ("Вашингтон  пост"),
полистал, отшвырнул.
     - Ничего, - сказал, - в этом мире не меняется.
     А под вечер затащил Бузгалина  в Старо Място и едва не свихнулся вновь,
глянув на скрытую темнотой и тенью фигурку в нише старинного здания, - то ли
чертик  спрятался  там, глумясь  над прохожими и высовывая  язык, то ли  еще
кто... Задрожал, задергался, замычал, и Бузгалин затолкал его в такси, донес
до  номера, всю  ночь сидел  у кровати,  прислушиваясь к  неровному  дыханию
загнанного человека.
     Утром тот встрепенулся, встал,  ничего  о  вчерашнем  не  помнил. Бодро
просвистел залихватскую мелодию, прибежавшему администратору пообещал набить
морду, если тот не дозвонится до Пардубице.  Позвонила  сама  полиция:  пять
Эйнгорновых   в   Чехословакии   и   все  примерно   одинакового   возраста!
Администратор  предложил театр  или цирк  -  подумали  и отказались.  Однако
вечером  решили  глянуть  на  Прагу,  долго  стояли  на  углу  возле  отеля,
отказавшись от услуг швейцара; Кустов  учил Бузгалина: это тебе не Нью-Йорк,
на первую попавшуюся  машину не садись, чистая подстава! Сам  выбрал наконец
такси и  уже  в машине спохватился,  вспомнил очень  интересный телефон, что
дала  ему полиция, выгреб из кармана мелочь. Таксист остановился у автомата,
Бузгалин вышел, крутил диск, поглядывая на машину, на редких прохожих. Улица
узкая,  трех-четырехэтажные дома  старинной, чуть ли  не  времен  Яна  Гуса,
постройки, а уж  то, что вдоль них сам Швейк ходил,  -  это точно.  В заднем
стекле  виднелся  затылок  Кустова,  заслонявшего  шофера.  Девять   вечера,
зажглись фонари.
     Первым  появился  Малецкий, вышел из  подъезда противоположного дома  и
направился к  машине.  И  тут  же  к  ней  приблизился  откуда-то  взявшийся
Коркошка. Они одновременно рванули  на себя  дверцы  такси, сели -  и голова
Кустова пропала. Такси тронулось с места и поехало. А Бузгалин побренчал еще
монетами, вышел из будки  автомата и пошел в  обратную сторону. Под  фонарем
открыл он путеводитель по Праге и захлопнул его. Неторопливым шагом  ночного
гуляки добрался до парка, где в  толпе подавленно молчали, глядя на киношные
съемки под прожекторами...
     Даже не глянув на часы, он знал, что  машина  с Кустовым уже на военном
аэродроме и самолет  фырчит, проверяя моторы перед ответственным  полетом  в
Москву. Шагом искателя благопристойных приключений пересек  площадь, свернул
за угол  и не  ошибся: пивной  зал,  прокопченными сводами  напомнивший  ему
гамбургские  и  нюрнбергские заведения  для неоднократного и многокружечного
употребления  святого для Германии и  Чехословакии напитка. Кельнеры в белых
фартуках  носились  по  залу  с подносами и  без, Бузгалин  втиснулся в  ряд
непоколебимых  чешских  спин, раздвинул их и занял место  за длинным столом;
пили стоя,  сдвинув кепки и шляпы  на затылок, сдувая пену, грызя  сухарики,
вилкой цепляя шпикачки.
     - Жареного гуся! -  возгласил  по-немецки  Бузгалин, достаточно громко,