Чехословакии,  за  "железным занавесом",  точный адрес  неизвестен, а самому
Миллнзу  лететь в Прагу нельзя. "Так уж все складывается..." - неопределенно
пояснил  он,  и  Бузгалин закрыл глаза от пронизавшей  его боли,  он  понял,
почему   Миллнзу  нельзя   лететь  в  Прагу.  Бывший  алкоголик   и   бывший
преподаватель  математики  служит  ныне,  как он  клятвенно, конечно, обещал
любимой женщине Анне, в Агентстве национальной безопасности! Нацелила же его
на такую  службу  -  Анна, конечно, и  Миллнзу  запрещено бывать  в  странах
Восточной  Европы, за  бывшим недотепою ныне  пригляд полный.  Нет, чутье  у
Кустова отменное.
     -  А вы, старина, не смогли бы навестить тетю? Кое-какие связи у меня с
чехами есть, я через госдеп могу быстренько организовать визы.
     Неожиданно для себя Бузгалин возразил:
     - Тетя, пани Милада Эйнгорнова, живет в Австрии.
     - В Чехословакии, - поправил уверенно Миллнз. - Давайте решайте.
     Бузгалин молчал, затягивал паузу, чтоб изобразить длительность раздумья
перед отказом. Ему тоже нельзя туда лететь, но по иной причине: на шее висит
еще не  вышедший  из  безумия Кустов,  да и  ждать  визу - две,  если не три
недели, и -  денег мало, совсем мало. И самое главное, воспротивится Кустов,
как черт ладана боявшийся Чехословакии, где его когда-то пасла наружка.
     Рука Миллнза углубилась в карман пиджака, пальцы бережно подержали чек,
и Бузгалин  узнал его. Год назад  в Калифорнийской школе  психиатров,  столь
симпатичной Анне, умер основатель целого направления, стал  создаваться фонд
его памяти, Анна и выписала  чек  на  полторы тысячи, Москве решено было  не
отчитываться, посыпались бы  вопросы,  на  которые  отвечать муторно. Теперь
этот  чек  лежал перед  Бузгалиным, фонд на  корню  скупила  какая-то мощная
фирма, поставив условие: ни цента со стороны.
     Бузгалин придвинул его к Миллнзу.
     - Оставьте его у себя. На память.
     Тот благодарно опустил голову. Положил  чек в портмоне.  Достал книжку,
выписал на ту  же сумму  чек, перекочевавший  в  карман  Бузгалина. И  вновь
предложил  собеседникам  слетать в  Прагу, не очень  надеясь  на то, что они
согласятся.
     Вдруг порывисто поднялся Кустов, протянул Миллнзу руку. Пылко произнес:
     -  Мы  согласны!..  Я   тоже  знал  супругу  мистера  Эдвардса,  это  -
изумительный человек!
     - Визы, - напомнил Бузгалин,  и  это  прозвучало отказом:  американский
паспорт - универсальная  отмычка, ключ, подходящий ко многим дверям, но не к
тем, за которыми соцлагерь.
     -  Я  помогу вам  получить  визы, - сказал  Миллнз.  -  Не  более суток
придется ждать...
     Три  венка   полетели  в  воду,  катер  описал  круг  над  местом,  где
перевернулся  паром...  На   берегу  Миллнз  обнял,   совсем  по-европейски,
Бузгалина и Кустова; визитные  карточки предложены не  были,  Френсис Миллнз
стал  расчетливым  в  знакомствах.  Через три часа  он  улетел в Токио,  его
проводили  и стали гадать,  как  добраться до Праги. Об аэрофлотовском рейсе
лучше  и не заикаться; самолет шел в Москву через Карачи, но чешская виза не
давала транзита; билеты взяли до Рима, и,  видимо, настала очередь Бузгалина
возвращаться,  как  Кустову,  к   истокам,  скользить  по  кругу  до  точки,
совпадавшей с исходной: там, в Риме, можно остановиться хотя бы  на  сутки в
отеле, откуда  он делал  разбег и  перелетал через Атлантику. До самолета  -