"Послушайте,  дорогой  товарищ и  соратница...  Туда  мы должны  прибыть  со
сложившимися стереотипами  поведения,  и  первую  брачную  ночь  не там надо
проводить,  не  там!  Договоримся:  здесь,  сегодня,  у  меня!"  Она  так  и
застыла...  Потом расхохоталась: "Идет!  Тогда  уж  лучше  у меня  - зеркала
есть!" (О, этот смех ее, внезапный, не предваряемый улыбкой  или настроением
глаз! Она издевалась -  и над ним, и над собой, надо всеми!..) А через много
лет  спохватились,  надобность в ребенке  возникла  не велением  шифровки, а
потребностью   быта,  и   когда   беременность   была   санкционирована,  то
ничегошеньки не получилось:  выкидыш.  И  еще  один выкидыш. Тогда-то Анна в
каком-то пустячном споре наедине бросила  ему в лицо, внезапно  побледнев до
синевы: "Это ты накаркал - теми родами под Марселем!"
     Иметь детей (но числом не более двух) Корвину и Жозефине разрешили, но,
к явному неудовольствию куратора, все старания молодоженов шли прахом, да и,
как писал  руководству  тот же  куратор,  моральный климат в семье  оставлял
желать  лучшего. Молодая семья  стала разваливаться, кто прав, кто виноват -
не разберешься, Иван  бросал  смутные  намеки о  неверности супруги, гораздо
больше  основания  имела для  жалоб  Жозефина, обладавшая  отдельным каналом
связи и нытьем  досаждавшая своим московским товарищам по борьбе. А они  уже
поговаривали  о  том,  что  не  пора  ли  на  парткоме  обсудить  нездоровую
обстановку  в семье сослуживца. Навели справки и горестно повздыхали: правда
выглядела убогой  мелодрамой, Ивана  застукали на интрижке с обыкновеннейшей
потаскушкой.  Супруги  стали жить раздельно,  временами, правда, сходясь. От
Жозефины узнали много интересного, сопоставили  ее донесения  с тем, что муж
ее писал о себе, поскольку никогда не доверяли его отчетам, и не потому, что
на двадцать пять австралийских месяцев он выпал  из наблюдения  и  контроля.
Всякий профессионал  прибегает  в  отчетах  к  уничижающему или возвышающему
стилю в описании своей работы, простейшая операция по выемке  порою выглядит
на  бумаге  романтической   историей   с  песенным  финалом,  а  бывает,  не
удостаивается даже строчки. (Профессионалы  к  тому же знают:  чем  полнее и
честнее донесение разведчика, тем с  большим подозрением относятся  к нему.)
По уверениям Жозефины, Кустова мучили головные боли, но о них он помалкивал,
за что  его  мягко  пожурили,  в  ответ  получив едкий вопрос:  "Откуда  эти
сведения?.." Постеснялись  поэтому спросить  и о том, что злило Жозефину: та
намекала  на  некоторую  недостаточность  Ивана  в мужской  сфере. Однако же
забавляться с девицами дефект этот супругу не  мешал, он, видимо, сказывался
лишь на  общениях с женой,  и винить  Жозефина могла  только  себя: с  таким
пылким темпераментом да не расшевелить мужика!
     В декабре  же 1973 года произошло нечто странное. Фирма Ивана понесла в
Мексике  жестокие  убытки, безрассудно  закупив громадную  партию  пылесосов
новой  модели  - в  количестве, превышающем даже  безумный спрос на них. Это
настораживало: не мог столь опытный, как Кустов, делец так грубо  ошибаться,
не мог! Нищим, бродягою очутился в Австралии - а сколотил приличный капитал,
показал невероятную коммерческую  изворотливость.  А тут - опростоволосился,
имея  прекрасное прикрытие -  и финансовое, и правовое! Здесь  что-то не то,
что-то не так -  и в который раз приступили к проверке австралийской легенды
Кустова  в   его  собственной  интерпретации,  попристальнее  всмотрелись  в
перечисленные Кустовым места для тайников и  нашли крохотную ошибку, которой
раньше  не  придали значения: указанное  им местечко будто  бы для  объемных
предметов  годилось разве что  под  записочку. Затем стали допытываться, кто
помог ему стать богатым, и австралийская резидентура обещала найти доброхота