Потураюшка. Славинка рад сотоварищу -- веничком  есть кому пособить, да и не
страшно вдвоем-от. А присмотрелся -- что-то не так  в облике его (у Славинки
глаз-то  ведючий!), беседуют эдак о пустяках, а богатырь все присматривается
внимательно к  собеседнику своему. Вдруг углядел: у Потураюшки кольцо в  ухе
было всегда с рунами варяжскими, заговоренное, так у собеседника тож кольцо,
а  руны Феху и Ансуз в другую сторону нарисованы, наоборот  то есть. Тут его
как  водой ключевой охолонуло: "Да никако баннушко пожаловал!" А  Володенька
тем часом и говорит, давай-ка я  тебя веничком-от похлещу! А Славинка  -- не
промах -- отвечат: "Давай уж  я сперва!", да  и как принялся с  плеча  да от
души!
     Тут от "Потурашки" прежнего облику не осталось: лежит  на  полоке мужик
бородатый, лохматый,  обе руки  левые, и под веничком Славушкиным всей своей
дохристианской сущностью извивается и орет страшенным голосом:
     -- Вотъ како вырвусь, азъ съ тебя, колтунъ свинячiй, кожуру-тко слуплю!
     А Славинка в ответ:
     -- Один такой вырывался, дык я его  за ногу, да кинул за реченьку.  Там
до сих пор просека  осталась,  а в верстах  десяти --  кратер в  пять  сажен
глубиной.  Так  что клянись, хозяйнушко,  что зла мне не сотворишь,  тогда и
отпущу!
     Некуда деваться персонажу фольклерному от вероломства такого, поклялся.
Сидят оба на полоке, отдышаться не могут, а обиды уж  и нет совсем.  Говорит
Славинка:
     -- Ты че осерчал-то так, аномалия природная? Брось-ка, не дуйся!
     А баннушко погрустнел, отвечает упавшим голосом:
     -- Я  тут,  Славинка, вишь-ли, за одной  русалкой приударил.  Думал,  в
третий  парок и  слазаем. Теперь пиши пропало, оне  народ пужливый, сам поди
знаешь.
     Жалко стало Славинке баннушка, говорит:
     -- Прости, зря я в твой пар полез, всю тебе личну жизнь испортил! Давай
что ли я тебя пивком хоть угощу?
     Согласился баннушко. Сидят оба, пивко попивают, тепленькие уже, чуть не
в  обнимку,  анекдоты  загибают,  ржут оба аки жеребцы на свиноферме.  Вдруг
спохватился Славинка, говорит:
     -- Прости, сразу не вызнал, как от тебя звать-величать, хозяйнушко?
     Тот аж с полока сверзился!
     --  Ты, Славинка,  безумной  с  детства,  али  недавно где  мозги  себе
повышиб?! У баннушки -- паранормального, понимашь, явления, имя спрашивать!?
Пошто тебе меня звать? Зови баннушкой, и все.
     Стушевался Славинка, молвил:
     -- Прости опять. Не подумал прежде.
     Дальше  сидят.   Снову  шутки  скабрезные,  хохот.  И  вовсе,   видать,
сдружились.
     -- А пойдем, баннушко,  -- Слава говорит, -- ко твоим русалкам. У нас и
пиво ешшо осталось. Щас их и раскрутим!
     А тут, вишь-ко, братия в избе забеспокоились: чтой-то Славинка опять не
йдет, уж заполночь? Пошел Валда проверить,  не угорел ли братец в третьем-то
пару. Заходит в баню и говорит им:
     -- Хорош,  синяки,  бражничать!  А  тебе,  баннушко,  я  уже  много раз
говорил: неча людей на пьянство совращать, со своими горестями сердечными, в
разгар страды и  битвы за  урожай.  Спать  ужо пора -- завтра вставать рано.