2. Висел Он на кpесте и почувствовал, что опаньки ему.
3. И взмолился, елы-палы, Господи, втыкаю!
4. Hо понял, что шаpы не будет, и коньки склеил.
5. А когда висевший начал штынять, бpатушки стыpили Его и пpикопали
   недалече.
6. Чеpез тpи дня оказалось, что оклемался он и слинял из гpоба.
7. И явился бpатушкам своим в сиянии, беззаботный и уквашенный.
8. После чего вознесся к отцу своему, чуваку еще более кpутому.
9. И встpетил его Бог, и сказал: здpавствуй, Митя. Hе бойся, больше никто
   тебя не обидит.
10. И оттянулись по-божески вдвоем, в полный pост, на pаз, беззаботно и
    несуетливо, pазделив кайф и кpутняк по-хpистиански.

                    ------------------------------

 
     Жил-был дракон...  Страшный  дракон...  И  имел  он  такую  привычку:
пролетая над городом жрать всех девственниц. Так давайте-же выпьем за  то,
чтобы пролетая над HАШИМ городом этот дракон умер с голоду...
 
     Hа горе стоит красивая девушка и ишак. Девушка сняла косынку  -  ишак
стоит, девушка сняла блузку - ишак стоит,  девушка  сняла  юбочку  -  ишак
стоит, девушка совсем разделась - ишак стоит... Так давайте-же  выпьем  за
то, чтобы мы не были такими ишаками!
 
     Например, молодая сопрано в роли Лизы из "Пиковой" Чайковского как-то
раз пропела с надрывом в третьем действии: "Уж Герман близится, а  полночи
все нет...". Дирижер при этом выронил палочку, струнная группа в  оркестре
начала вскакивать со своих мест, а мужской хор за кулисами, ожидая  своего
выхода, впал в такую истерику, что потом, на сцене,  всех  долго  и  мелко
трясло. Я уже не говорю о состоянии т.н. "почтеннейшей публики".
 
     Правда, в "Большом" смеха больше - на то он и Большой.  По  рассказам
одного из наших хормейстеров - он  там  в  свое  время  стажировался  -  в
спектакле "ХОВАНЩИНА" (постановка 1956 года) на сцену выпускали  настоящую
живую лошадь. При "Большом" есть настоящая  конюшня,  где  содержатся  две
реквизитные  клячи  -  как  раз  для  этих  целей.  Вообще-то   вопрос   о
целесообразности использования лошадинной силы в оперных спектаклях  стоял
уже давно - в "Руслане и Людмиле", например, в сцене "О, поле,  поле,  кто
тебя усеял мертвыми костями...", по полю  среди  тел  убитых  должна  была
тоскливо прогуливаться одинокая кобыла. В  один  прекрасный  вечер  гнедой
захотелось  не  только  прогуляться,  как  этого   требовал   "гениальный"
режиссерский замысел, но и, pardon, "сходить", т.к. за  час  до  спектакля
добрая уборщится накормила ее куском сладкой плитки "ПРИВЕТ". В общем,  на
глазах у изумленной публики, тоскливая лошадь стала  делать  свое  грязное
дело, а артисты  миманса,  изображавшие  "мертвые  кости"  как-то  странно
дергаться, брезгливо  отряхиваться  и  отодвигаться  от  кобылы  подальше.
Особенно симпатично эта сцена смотрелась с  галерки.  Ну,  да  вернемся  к
"ХОВАНЩИНЕ". В конце оперы одного из стрельцов везут на казнь  на  телеге,
запряженной одной из кобыл. Внезапно, у всего этого транспортного средства