стская теория классов, замечает Бурдье, способствовала тому, что в исто-
рии возникали именно такого рода общественные структуры. Подобно
тому как "слова социолога способствуют производству социального" ^,
так и слова историка способствуют "производству" исторической реаль-
ности.
На этот эффект теории по отношению к ее предмету может быть
сделана глобальная политическая ставка. Тогда история становится зада-
чей сознательного, целенаправленного конструирования и производства,
овеществляется, превращаясь как бы в целиком доступную рационально-
му планированию и созиданию. Привыкают говорить от ее имени, призы-
вая к "деланию истории". Сама история выстраивается таким образом,
чтобы такое "делание" можно было эффективно осуществлять. Для этого
не только вырабатываются соответствующие концепции, но и создаются
специальные социальные институты. Характерно, что подобные проекты
тотального "оседлания" истории рождаются не только на почве откро-
венно тоталитарных доктрин, но они могут быть основаны и на либераль-
ных идеях и на экологических убеждениях. Кстати, либеральный фунда-
мент, пусть частично, подпирал и марксистский проект "поворота"
истории. В этом повороте мы видим лишь предельный случай научно
оправданного учета теоретиком своей ошибки, собственной позиционно-
сти, эффекта своей теории. Здесь "эффект теории истории" вместо уточ-
няющей теорию поправки превращается в "локомотив истории", уверен-
но движущей ее якобы к ее концу (Гегель, Маркс, Кожев, Фукуяма...). Но
"сверхчеловек" и "вечное возвращение" Ницше-это, впрочем, тоже
"конец истории". Удивительно, но историцистский XIX век, век бума
истории и историзма, стремится уравновесить свою страсть к истории
теоретическими обоснованиями неизбежности ее конца. Общим корнем
всех этих вариантов конца истории выступает проникшая в сознание и
пробравшаяся в науку конечность человека как последнего и единствен-
ного - абсолютного - основания истории. Но при этом, надо заметить,
конечность человека здесь обязательно подпитана пафосом его бесконеч-
ности - почти божественной, во всяком случае титанической.
В.П.Виуим. Постстру1"туралистЛая методология истории 51
Лишь "авторитетный", т. е. излучающий власть, дискурс историка
может вносить свой вклад в созидание исторического измерения, оформ-
лять его de facto. Поэтому в постструктуралистском политоцентризме
(панполитизация общества и истории) тезисы об эффекте теории особен-
но значимы. Способностью созидать и разрушать наделены в подобной
мировоззренческой "оптике" только власть и воля, слепое желание и
абсурдное "хочу так", мечущееся по голой земле под пустым небом,
порождающее борьбу, соперничество, войны и конфликты, ставкой кото-
рых выступают сами эти самоактивные центры воли и власти - воли к
власти.
Говоря об этих основаниях постструктуралистской мысли, мы уже
фактически перешли к характеристике философских рамок, а значит, и
пределов намеченного ею обновления исторического сознания. Акценти-