Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род,
     Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает.
                                             "Баллада о востоке и западе"

     На этом,  собственно,  и  заканчивается  развитие   данной   темы   в
реалистической  литературе.  Колониальная  система  в ее классическом виде
была разрушена,  и для описания совершенно  новых  отношений  понадобились
иные  средства.  Но  в  фантастике  еще  долго  колонизация новых планет и
измерений шла  по  старой  схеме.  Свистели  стрелы  из  ядовитых  молодых
побегов,  витали  в  тумане  злые  духи  с  неудобопроизносимыми  именами,
раздавался леденящий душу  визг  и  вой  омерзительных  туземцев,  которых
теперь  даже  легче  было  сделать  бесчеловечными:  Для  этого  придумали
заковыристое   словечко   "негуманоид",    и    сотни    насекомоподобных,
пресмыкающихся,  слизистых,  гнусных  телом  и душой аборигенов потащили в
своих жвалах и щупальцах белокурых красавиц по непроходимым  джунглям. Это
был  определенный  регресс,  и закончился он появлением пародий,  подобных
"Проблеме туземцев" Роберта Шекли.  Напротив,  подход к теме в стиле Джека
Лондона  дал  сюжеты,  где  контакты  и общение между цивилизациями иногда
прерывались насильственно,  чтобы сохранить одну  из  них  от  колонизации
другой.  Здесь  тоже  были и свои героические саги,  например цикл о Тераи
Лапраде Франсиса Карсака,  и не  менее  героические  пародии,  такие,  как
"Памятник" Ллойда Бигла-младшего.
     Фантастика дала новый тип отношения между культурами разного уровня -
цивилизаторство.   Теперь   благородные  персонажи  несли  свет  разума  в
первобытные и не  совсем  первобытные  племена,  с  пламенными  монологами
ничтоже сумняшеся прогоняя их по всем стадиям развития земной цивилизации.
То,  что самобытность чужой  культуры  при  этом  сводилась  к  схематизму
учебника  истории для четвертого класса,  как-то никого не волновало.  Еще
неизвестно,  что на самом деле хуже  -  в  течение  нескольких  сотен  лет
грабить  народ  классическим  колониальным  методом,  или  раз  и навсегда
непоправимо лишить его собственной истории.
     Если  ярким  и  искренним  примером  цивилизаторского  подхода   были
"Заколдованная планета" и "Планета  гарпий"  Альберта  Валентинова,  то  к
опровергающему его утверждению пришли в своем прогрессорском цикле  братья
Стругацкие. Для своего времени это было сенсацией, истина,  гласящая,  что
каждый народ имеет право на свою историю, оказалась для  кое-кого  слишком
огромной, и ее попытались растащить на  более  мелкие  утверждения,  вроде
того, что Стругацкие - против помощи развивающимся странам.
     То, что раньше было сверхновой идеей,  теперь  стало  просто  хорошим
тоном в новой  фантастике.  Антицивилизаторское  "Подземелье  ведьм"  Кира
Булычева стало  как  бы  итогом  многочисленно,  к  месту  и  не  к  месту
повторяемой заповеди "Не цивилизаторствуй!!!". Казалось бы, что еще  можно
сделать после отличной вещи,  сделанной  крепким  профессионалом?  Правда,
тема права  на  историю  слишком  болезненна  для  любого  человека  конца
восьмидесятых, узнавшего, что долгие десятилетия он был этого права лишен.
Этот крик - "Не повреди!!!" - вырывается безотчетно у многих...
     Наконец, вернемся из  этого  обширного  исторического  отступления  к
рассматриваемому   нами   произведению.  На  вопрос:  "Что  же  еще  можно
сделать?",  "Миссионеры" дают следующий ответ:  Можно проследить  развитие
обратного   процесса,   совместив   темы  колонизации  и  цивилизаторства.