Громко буйвол лакает из лужи и в джунглях вопит павиан,
            Разносится песнь мертвых - над Западом, в лживых снегах
            Где стали останки на каждой стоянке добычей росомах -
            Ныне слушайте песнь мертвых!
                                       Редъярд Киплинг, "Песнь мертвых"

     Стреляные гильзы на шнурке с тотемами,  консервные банки на c голове,
ужас  пред  деяниями  белого бога - со одной стороны,  и мушкеты,  лошади,
борзые собаки,  псы господни-иезуиты - с другой.  Цивилизация в виде рома,
Христа,  митральезы,  канонерок  и технологического прогресса - и покорный
бой-слуга со своими суевериями сожженных  богов,  селившихся  в  табличках
кохау-ронго-ронго,   с  телом,  изъеденным  оспой  или  лепрой,  и  душой,
истлевшей в голубеньком пламени алкоголя.  Сушеные головы людей - по фунту
за  европейца  или  великого  вождя,  по десять шиллингов - за ребенка или
женщину,  лопаточки  для  набивки  трубок,  сделанные  из  пальцев  убитых
аборигенов, преступления равные по жестокости и сплетенные так, что начало
кровавого клубка просто невозможно отыскать.  Романтика  дальних  морей  и
новых  земель.  Редъярд Киплинг,  Джек Лондон,  Роберт Стивенсон,  Рафаэль
Сабатини, Луи Буссенар, Майн Рид, Жюль Верн в конце концов!
     А если наоборот?  Скажем, стреляная керамическая ракета на серебряной
цепочке адмирала,  жалкие  каравеллы,  горящие  после  первого  попадания,
бесполезные  молитвы  Святой  Деве  -  с  одной стороны,  и автоматические
палубные ракетометы,  лихие четырнадцатилетние морские пехотинцы,  бравшие
железные укрепрайоны Тара-Амингу,  проверенные в боях пилоты ракетопланов,
чей послужной список можно содрать с  них  только  вместе  с  кожей  (и  в
прямом,  и  в переносном смысле) - с другой.  Сожженные Лувры и Эскориалы,
Библия и Песнь о Роланде,  корчащиеся в кострах городов.  Стекла  витражей
готических соборов, переплавляемые в боевую оптику, железные крыши дворцов
и ратуш,  идущие на обшивку легких авианосцев  поколения  Ската.  И  имена
новых  певцов  "Бремени...",  нет,  уже не белых,  а татуированных смуглых
конкистадоров и миссионеров.
     Так кто же,  действительно,  вызвал  из  пыльных  архивов  Писарро  и
Бальбоа, Сонного Анги и Сехеа тамахи? И еще один вопрос - зачем?
     Новой историей  эпохи  географических  открытий  мы  обязаны Л.  и Е.
Лукиным.  И надо  сказать,  благодарность  за  эту  научно-приключенческую
работу абсолютно искренна - таких вещей,  как "Миссионеры", опубликованные
в шестом номере "Искателя",  пока  очень  мало,  и  они  очень  нужны.  По
негласному  закону  Административной  системы  манипуляции с историей были
исключительно ее прерогативой,  и именно потому в нашей  фантастике  почти
нет такого интересного направления,  как альтернативная историография.  Не
только поэтому повесть вызывает доброжелательное внимание  и  неподдельный
интерес,  Любовь  и  Евгений Лукины умело и четко смогли сделать добротную
приключенческую   вещь.    Отлично    сделанный    сюжет,    динамичность,
псевдодокументальность построения захватывают читателя и не отпускают даже
тогда,  когда закрыта последняя страница повести,  идея которой с  первого
взгляда проста, как десять заповедей.
     Но как в эти десять заповедей вмещаются  все  грехи  мира,  так  и  в
"Миссионерах" можно найти много  интересных  возможностей  и  ответвлений,
если  присмотреться  попристальней,  а  заодно  и  прокрутить   дальнейшие
события, к чему авторы подводят читателей довольно  настойчиво.  Попробуем