шприцам.
-- Одного раза для ревнивца вполне достаточно. А темные
делишки?
-- Исключено. Все-таки в одном кабинете сидим. Мы бы
почувствовали, если б он начал работать только на свой карман.
-- Кто из ваших сотрудников был в курсе, что у
Шекельграббера украли документы?
-- Да, пожалуй, все, -- сказал Кашлин. -- Все ему
сочувствовали.
-- Можно посмотреть личные дела?
-- Мы их не заводили. Мы же не оборонный завод, а
похоронное бюро.
-- Тогда я попрошу написать мне небольшое досье на
каждого.
-- Даже на нештатников? -- спросил Кашлин.
-- На всех, кто имеет хоть какое-то отношение к вашей
фирме, -- сказал я. -- И обязательно укажите национальность и
степень патриотических чувств.
-- Зачем?
-- Шекельграббер, Армянский переулок, синагога -- все
наводит на простую мысль: приехал какой-то, когда русским денег
не хватает, -- объяснил я.
-- Если б все евреи были такие, как Ваня, от Израиля давно
б мокрое место осталось, -- сказал Кашлин. -- К нам тут заходил
один, предлагал на паритетных началах переправлять прах
родственников на святую землю. Вот это еврей! Хотя рожа у него
была совершенно рязанская.
-- Еще мне нужен телефон его любовницы и записная книжка.
-- Телефон -- пожалуйста, а книжки нет. Можете забрать все
визитные карточки, какие найдете в его столе.
-- А где он жил?
-- Снимал квартиру на юго-западе. Она опечатана, ключи в
милиции.
-- Он владел русским языком?
-- Да, поскольку его жена так и не удосужилась выучить
английский. Типичный случай русского хамства в чужой стране, --
сказал Поглощаев. -- Мне кажется, ее уровень -- что-то среднее
между продавщицей и кладовщицей, судя по рассказам Вани, то
есть почти американский стандарт. Присосалась к нему, как клещ,
а он, дурак, поверил всяким небылицам о русских женщинах,
начитавшись Некрасова. Теперь вот его убили, а она не
торопится...
-- Как Шекельграббер с ней познакомился? Он жил прежде в
Москве?
-- Нет, она разошлась с первым мужем и ушла к Ване уже в
Нью-Йорке, -- сказал Кашлин. -- Ребенок, по-моему, от первого
брака, а может, и более ранний. От этой эмансипации женщины
стали такие неразборчивые! Совсем потеряли стыд и голову.
Готовы заводить детей чуть ли не после первого комплимента.
-- Пока все, -- сказал я и поднялся. -- Загляну к вам