Повторяла сквозь зубы ты снова и снова.
Я неверной походкой прочерчивал путь
От рояля к дивану, целуясь с паркетом;
Ты все время пыталась корсаж расстегнуть,
И мой верный слуга помогал тебе в этом.
Но когда на мгновенье замедлил я шаг,
Расточая предметам гостиной проклятья,
Ты слугу отстранила: "Как душно мне, Жак!"
Что за Жак, черт возьми, ей расстегивал платья?
Дальше был Ильдефонс, Церетели, поручик Киже,
Государь император (как в очерке сжатом!)
Сколько тайн мне открыла моя протеже!...
Я слугу отстранил, и уставился взглядом
На измятую шаль, на алмазную брошь,
На открытую грудь, на бесстыжие позы....
Значит верность твоя - несусветная ложь?
Я на смуглую кисть намотал твои косы.
Говоришь, государь император, змея,
Ты заплатишь с лихвой за свои разговоры.
....В эту ночь я тебя застрелил из ружья,
А чуть позже затеял пальбу из Авроры!

Ужин в Санлисе

Я тебя за собой поманил,
А когда мы остались в гостиной,
На холодный паркет повалил
И услышал твой смех беспричинный.
Ускользая, как будто змея,
Ты в персидскую шаль замоталась,
И отпрянула: я - не твоя!
И подумал я: экая жалость!...
Но в глазах прочитал я упрек,
Зазвенели браслеты и кольца;
Все одежды с тебя я совлек
С неподвижным лицом комсомольца.
Я задул на камине свечу,
Ты в комок ожидания сжалась,
И воскликнула: я не хочу!
И подумал я: экая жалость!
И поднял я тяжелую плеть
И вбивал я с улыбкой любезной,-
В эту ночь ты должна умереть,
Так посмейся, мой ангел прелестный!
Ты нагой Саломее сродни
Со слезами бросалась на стены,
И услышал: распни же, распни
Эту плоть за былые измены!
Я словами тебя распинал,
Даже слуги на крики сбежались;