Растет вообще интерес исследователя к произведениям незакончен-
ным и к неосуществленным замыслам (например, делается попытка вос-
становить замысел произведения, зафиксированного Пушкиным в списке
предполагаемого всего лишь одним словом: "Иисус"), к исторически не
Б.Ф.Егоров. 06 изменениях в методе Ю. А1. Лотмана ____ ___ 347
закрепленным, но очень важным диалогам (например, реконструируются
беседы Николая 1 с Пушкиным и А. Иванова с Н. Чернышевским). Харак-
терна в этой связи попытка так повернуть содержание сомнительных ме-
муаров, чтобы и из них извлечь рациональное историческое зерно (см. ст.
"К проблеме работы с недостоверными источниками", 1979).
Естественно, что при такой методологии не остается места механис-
тической, застывшей дихотомии. И недаром Ю. М. Лотман все более и
более склоняется к триадам, явно пренебрегаемым на заре его структура-
листских интересов. Началось, пожалуй, с признания триадичности за-
падной христианской культуры (рай - чистилище - ад), противопостав-
ляемой в этом отношении "двоичной" русской, где отсутствует средин-
ный член (эти идеи Лотман развивал в ряде работ, написанных совместно
с Б. А. Успенским). А постепенно исследователь стал все больше интере-
соваться триадами и в русской культуре, хотя в целом он ее так и не счи-
тал триадической.
Рассмотрим подробнее этот "триадический" этап на примере статьи
"Замысел стихотворения о последнем дне Помпеи" (1986). Ю. М. Лотман
рассматривает здесь трехчленную парадигму пушкинского художествен-
ного мышления, широко проявленную в законченных и незаконченных
произведениях 1830-х годов: восстание стихии-движущиеся статуи-
человеческое начало. Соотношения элементов этой парадигмы ученый
определяет не как жесткие бинарные оппозиции, а как связи, подлежащие
разнообразным интерпретациям, в зависимости от конкретных образов,
событий, сюжетов. Скажем, Пугачева из "Капитанской дочки" можно
рассматривать как принадлежащего то к первому элементу, то к третьему.
Петр в "Медном всаднике" как будто бы принадлежит ко второму эле-
менту, но в зависимости от ситуации Петр приобретает казалось бы не-
совместимые черты, показывая сложную дифференцированность того
второго элемента: Петр вступления в поэму, Петр в антитезе наводнению,
Петр в антитезе Евгению - совершенно разные фигуры; соединение их в
едином образе происходит опять же по принципу дополнительности в
смысле постулата Н. Бора.
И треугольник парадигм в целом может быть истолкован весьма по-
разному, например, мифологически: вода (или огонь)- обработанный
камень-человек. В свою очередь, второй член может интерпретиро-
ваться как культура, власть, город, законы истории. Тогда первый член
будет, по ситуации, - природа, бессознательная стихия, бунт, степь, сти-
хийное сопротивление законам истории. Третий член может актуализиро-
ваться в образе "простого человека", противостоящего и буйству стихий,