зившие внутренний протест историков против крайностей "лингвистичес-

28                          Hcropuk в nouckax метода

кого поворота", но и предложены весомые аргументы в пользу так назы-
ваемой средней позиции, выстроенной вокруг ставшей в настоящее время
центральной концепции опыта, несводимого полностью к дискурсу.

Постепенно расширяется круг историков, разделяющих эту "сред-
нюю позицию". Они исходят из существования реальности вне дискурса,
независимой от наших представлений о ней и воздействующей на эти
представления, однако переосмысливают свою практику в свете новых
перспектив и признают благотворное влияние "лингвистического поворо-
та" в истории постольку, поскольку он не доходит до того крайнего пре-
дела, за которым факт и вымысел становятся неразличимыми и отрицает-
ся само понятие истории, отличное от понятия литературы ". В этом
смысле становится более обоснованным резюме Л. Стоуна, которое в
свое время могло показаться чересчур оптимистичным: "Я верю, что воз-
можно найти общую платформу, на которой сойдутся большинство исто-
риков моего поколения и наиболее осмотрительные из постмодернистов.
Мое возражение в отношении работ историков, ослепленных соблазнами
"дискурса", возникает только тогда, когда они доводят свое утверждение
автономии "дискурса" до признания его совершенно независимым исто-
рическим фактором, что делает невозможным объяснение изменений на
основе более сложного взаимодействия материальных условий, идеоло-
гии и власти" 
Сменившиеся междисциплинарные пристрастия вновь поставили
болезненную проблему: с одной стороны, история получила эффективное
и столь необходимое ей, по мнению многих, противоядие от редукцио-
низма социологического и психологического, с другой - недвусмыслен-
но заявила о себе его новая форма - сведение опыта к тексту, реальности
к языку, истории к литературе. "Средняя линия" все ближе придвигалась
к той черте, за которую историкам отступать уже было просто некуда.

На недавно состоявшемся XVIII Международном конгрессе истори-
ческих наук в Монреале "третья позиция", отличная и от научно-объекти-
вистской, и от сугубо лингвистической, была выражена в полной мере.
Именно в ее конструктивном духе были выдержаны все основные и
обобщающие доклады по теме "Фиктивность, нарративность, объектив-
ность (история и литература, историческая объективность)", оказавшейся
единственной секцией, специально посвященной обсуждению жгучих
эпистемологических проблем. "Средняя позиция" была прямо деклариро-
вана и в названиях некоторых сообщений: "история между нарративом и
знанием" (Р. Шартье), "между фиктивностью и объективностью: в поис-
ках средней позиции" (Дж. Иггерс), "навстречу теории мидолграунда"
(Г. Спигел). В представленных докладах подчеркивалось, что невозмож-
ность "прямого восприятия реальности" вовсе не означает, что никакого
реального прошлого вообще не существовало, и поэтому "конструирова-
ние" этой реальности историком не может быть произвольным, а также