малой такой!
     Возвращаясь  в  спальню,  Степановна  услышала  шорох  в  подъезде,  да
звяканье какое-то.
     - Ой! Да не  уж-то вор? - женщина тихо подошла к двери и приложила ухо.
В глазок глядеть не стала -  еще ширанут чем-нибудь.  Мало ли случаев  было?
Точно - кто-то там возится. У Степановны так и похолодело все внутри. Бежать
что  ли мужа будить? Ага, его сейчас разбудишь - спит как  сурок! В подъезде
скрипнула чья-то дверь и стало тихо.
     -  К  Михайловскому  залез,  паскуда! Надо звонить  в  милицию! -  Вера
Степановна накинула старенькое пальто, обулась - единственный телефон был на
улице, через  дорогу. Взяла в руки оружие самозащиты  - мужнин валенок, тихо
приоткрыла дверь и выскользнула на площадку. В нос ударил запах картофельной
кожуры  - следы  последнй  ссоры Степановны и Михайловского.  Ссорились  они
часто.
     Летом,  например,  сосед  своего  пса  выгулял  на  цветочной  клумбе у
подъезда.  Клумбу  эту  Степановна выхаживала всю  весну. Ирод какой! Совсем
совесть  потерял.  Она значит на карачках ползала, по-уши в  грязи,  а  его,
значить, пес, помять все и загадить должон?
     А недавно Васька  мусор выносил, да и просыпал  картофельные очистки на
лестнице. Степановна уже собралась пойти  собрать, а тут Михайловский явился
и  потребовал  убрать  немедленно  мусор. Хам,  а?  Из упрямства,  не  стала
убирать. Хлопнула перед его лицом дверью - сам уберет, если не нравится!
     Дня три уж валяются  очистки на лестнице  и ни кому  до них нет дела  -
этаж у них последний, а на площадке только их две квартиры...
     Но  сейчас не до  ссор  - вор залез! А потому женщина переступила через
мусор и понеслась  вниз по лестнице. И  откуда только силы взялись - в ее-то
годах? Вспомнилась, наверно ее партизанская молодость, вся ненависть к врагу
- вот и бежала она, пока не выскочила на улицу.
     Холодный ветер  тут-же вцепился в волосы  Веры Степановны, разметал их,
обсыпал снегом. Нагнувшись супротив ветра, посеменила Степановна к телефону.
Ветер метался вокруг, стараясь распахнуть пальтишко старой женщины.
     - Ох! Я свою крвартиру-то не  закрыла, дура старая! К нам то ж залазет,
выродок!  - Степановна от этой мысли встала,  как вкопанная.  Оглянулась  на
свои окна. Те грустно смотрели на женщину темными стеклами, а вот...
     А  вот у Михайловского  горел свет! Смутное  воспоминание  шевельнулось
где-то в голове:
     - Вроде  сын сегодня должон  был приехать  к Михайловскоу  с севера?  -
прошептала Степановна, - Точно!  Старик  Михайловский еще кому-то из соседей
днем хвалился! Ой, правда!
     Женщина запрокинула голову на встречу  снегопаду  и тихо засмеялась над
собственной глупостью.
     Обратная дорога тяжело ей далась - и как это она вперед бежала?
     За   дверью  соседа  слышен  был   молодой  мужской  басок,   хихиканье
Михайловского и  хлопанье дверцы холодильника.  Улыбнувшись, Вера Степановна
вернулась  в квартиру, которая  встретила ее  тишиной,  покоем и нарастающим
храпением Ефима Викторовича...
     На следующее  утро в  окна старой квартиры  на  пятом  этаже, заглянуло
солнце, залив прозрачными и  теплыми  лучами  скачущего  по  комнатам пацана
Ваську:
     - Снег! Первый снег! Деда, вставай! Все белое-белое! Пошли гулять!