безвкуснейших басен, скажу: после него в отношении каждого нового пророка
с человечеством случалось то же, что с медведем, которого мой дед заманил
на обмазанное медом дышло и который влизал его в себя целиком. Какую бы
невероятную нелепость ни преподносили людям, они только восклицали:
"Весьма возможно: с Мюнхгаузеном случались и не такие вещи!" Лет
пятьдесят-шестьдесят тому назад они пролизали себя насквозь ледяной
сосулькой просвещенчества, а когда их затем с трудом с нее сняли и
страшная простуда еще корчила им внутренности, пришли французы и протянули
им дерево свободы, помазанное смесью сиропа с коньяком, и безумцы охотно
принялись его влизывать в себя, да так, что вскоре все, терзаясь от боли,
сидели на колючем стволе, и Наполеон мог их тащить за собою без труда.
Ну-с, эти вдохновенные порывы кончились всякими ужасами, и в настоящее
время...
- В настоящее время? - спросил барон с надеждой в голосе.
- В настоящее время, - спокойно продолжал г-н фон Мюнхгаузен, -
вымазывают медом столько всяких дышел, деревьев и сосулек, в том числе и
железнодорожных рельсов, что пока еще нельзя с уверенностью установить,
какая из этих приманок притянет больше людей.
- А слово правды, которым ваш дед убил триста человек? - мягко спросила
фрейлейн Эмеренция.
- Точно так, сударыня, - ответил г-н фон Мюнхгаузен. - Игра аллегориями
и фантазиями вышла из моды и относится к рамлеровским ("Материя! материя! материя!" - кричит жадный до реальностей мир. Ну, что
же, вот вам и моя материя. Мой дед, Мюнхгаузен, был, несмотря на свой
ужасный порок, на редкость одаренной натурой. Он состоял в сношениях с
Калиостро, и в свое время выделывал золото того сорта, который называют
гремучим. Про него говорили, что он в прямом, а не в переносном смысле
слышит, как трава растет; словом, этот человек глубоко заглянул во многие
тайны природы. В особенности, в нем была развита способность предчувствий
по отношению к своему телу, и все, что после этого рассказывали о нервных
людях и сомнамбулах, пустяки по сравнению с тем, что передавали мне о нем
достойные доверия свидетели. Он умел предугадывать все свои болезни или,
как выражаются гомеопаты, все перемены в состоянии своего здоровья, и, так
сказать, носил в себе, чуя носом, все свое соматическое будущее. Нетрудно
заметить начинающийся насморк; но вот угадать сквозь насморк еще те
печальные последствия, которыми он вам грозит, - это дано не всякому.
"Феофил, - однажды сказал дед тому, кого свет считает моим отцом, -
Феофил, завтра я схвачу здоровенный насморк; когда он пройдет, у меня
начнется перемежающаяся лихорадка, а после этого остаток простуды перейдет
в виде подагры в правую ногу". И действительно, так оно и было. Он
предугадал сквозь насморк перемежающуюся лихорадку, а сквозь лихорадку
приступ подагры.
Вы, наверное, слышали про племя южноамериканских индейцев, живущих в
области Апапуринказиквиничхиквизаква?
- А...па...пу...рин... - повторил по слогам старый барон. - Ну да,
разумеется, мы слышали про это племя, - добавил он после некоторого
раздумья. - Кто же о нем не слышал?
- Апапуринказиквиничхиквизаква, - мечтательно прошептала барышня.
- Это племя, - сказал г-н фон Мюнхгаузен, обитает на шестьдесят три и
три четверти мили южнее экватора на горном плато, находящемся на две