чтобы как-то удержать тепло,  все только раздергивают нитки и рвут ветхую,
истрепанную  ткань.  После  особенно  мощного рывка останется только горка
клочьев и лоскутьев, разносимых ледяным ветром...
     Никакой другой аналогии с временем мне в на ум не пришло, но  и  этой
хватило для того, чтобы ноги противно задрожали, а из  головы  улетучились
все мысли, кроме одной: "Бежать!". Осуществляя  это  решение,  я  двинулся
через типовые кварталы Лаздиная к Витебскому шоссе.
     Спасти кого-нибудь еще все равно не удалось бы. Во-первых,  в  городе
все были поражены "митинговой болезнью": все говорят, но никто не слушает.
А во-вторых, еще неизвестно, что получится, если я включусь в эту стихию с
таким сообщением. Может быть, мгновенная детонация!
     Возникла и еще одна мыслишка. Ну, порвется все это, смешаются  эпохи,
и что с того? И так чуть не в обнимку солдаты по улицам бродят.
     А вот тут я не прав. Пока их  мало,  бродят.  Но  большое  количество
солдат имеет свойство кристаллизоваться в армию. Из незакрывающихся прорех
на город кипящим потоком прольются все захватчики, когда-либо  приходившие
на эту землю. И горе побежденным...
     Припомнив, кто и что творил в этом краю, когда  он  был  завоеван,  я
прибавил шагу и нервно оглянулся. Город  оставался  позади,  и  оставалось
пройти совсем немного, чтобы выбраться из него.
     Но я уже опоздал. Охватив город с двух сторон и почти соприкасаясь  у
реки, в непрочном противостоянии застыли две армии.
     ...Напротив беспорядочными группами сгрудилась  российское  воинство.
Оно вело  себя  гораздо  деятельнее:  майор-особист  с  отделением  СМЕРШа
деловито  ставил  к  стенке  гренадеров   Северной   войны,   за   рощицей
новгородские  ратники  добивали  взорвавший   церковь   ЧОНовский   отряд,
латышские стрелки вели бой с биргерскими ротами, екатерининские  гвардейцы
пороли  за  староверство  псковских  ополченцев,  а  горстка   обезумевших
айсзаргов отбивалась из ручных пулеметов от  стрельцов  Ивана  Грозного  с
криками "Долой оккупантов!". Впрочем, это, кажется, были не айсзарги...

                                                       1 апреля 1990 года.

     ---------------------------------------------------------------------

     Пропущенные мины были на совести сапера. Он шел впереди, и не обратил
внимания на  присыпанные  землей  жестянки  из-под  "Кока-Колы".  Впрочем,
трудно его винить - кто же знал,  что  шлепы  научились  делать  настоящие
мины...
     А Чарли  не  пропустил...  Я  шел  рядом с сержантом,  всматриваясь в
заросли по правую сторону тропинки,  когда между нами с  гулом  пронеслась
серая  тень.  Чарли раскинул руки,  и в немыслимой позе застыл над минами.
Чудовищная  карикатура  на  человека,  одетая  для  смеха   в   комбинезон
десантника...  Сержант  взглянул на жестянки - и сразу все понял.  Ленивой
походочкой  подошел  к  саперу  и  съездил  ему  по  морде.  Тот  даже  не
возмутился, стоял, размазывая по лицу красные слюни...
     Погляди на этого  кретина,  парень,  -  обращаясь  ко  мне,  произнес
сержант.Хорошенько посмотри,  в следующий рейд пойдем с другим. Скотина...
     Он поправил автомат, обошел  мины,  и  зашагал  по  тропинке  дальше,
первым. Сапер посмотрел на меня, словно ища сочувствия. Не нашел. Взлететь