отвращением отвернулся. Потом он вытащил из кармана огромный, похожий на
свисток, ключ, подошел к сейфу, открыл его, запустил туда руки по локоть и
вывалил оттуда на стол кучу бумажек, Семен не сразу понял, что это -
деньги.
- Бери! - сказал Подболотов, - оденься, поешь, как следует - тебе
долго жить надо. Мне они теперь не нужны.
- Мне они давно не нужны, - равнодушно сказал Семен. - Я устал очень.
Можно я пойду полежу?
- Конечно, конечно, сынок, только ты, как отдохнешь, обязательно
приходи... мы... нам надо...
Неизвестно, что еще хотел сказать Подболотов, потому что снова - на
этот раз другой, не такой нахальный - зазвонил телефон.
Подболотов снял трубку, и пока он держал ее около виска, лицо его
изменялось так явственно и бесповоротно, как будто кто-то целенаправленно,
твердыми руками, лепил из него пустоту, и старость, и одиночество.
- Зайди к Дудину. Отпустили тебя. Можешь собираться!
Семен сидел сгорбленно и, словно собака, выставив ухо, чтобы лучше
улавливать эти колебания воздуха, в которых люди видят какой-то смысл и
называют их словами.
Что-то знакомое почудилось ему, он выпрямился и понял, что он -
свободен и может, наконец, ползти, бежать, лететь на Родину своих
прадедов, которая давно ждет его, Золотая Мечта всей его нескладной жизни,
он будет там свободен и счастлив, все там будут любить его, и он там будет
так любить всех, будет так помогать всем, как он никому не смог помочь на
этой грязной, измученной, замордованной земле...
Он выбежал из вагончика и со счастливым лицом, выкрикивая что-то
радостное, очень быстро - так ему казалось! - побежал мимо удивленно
смотрящих на него людей прощаться со своей каморкой.
А Подболотов, как сидел, так и остался сидеть с телефонной трубкой у
виска, потому что вдруг неожиданно понял, чего ему не хватает в этой
трубке: оказывается, трубка слишком легкая, в ней не хватает оглушительной
тяжести парабеллума...
Но зря тосковал, зря смотрел в стенку Петр Иванович, потому что все
равно уже было сказано Слово, которое потребовало Дела, и уже маленький и
юркий, а вернее, расторопный не по возрасту человек, выскочил из комнаты и
нажал на одному ему известные кнопки, и всколыхнулась огромная страна,
пошли круги до самых темных ее глубин, залаяли в подворотнях собаки,
словно при землетрясении, и уже, чернее и гаже самого Дьявола, под окном
бил копытами вертолет, и летел, летел в Москву начальник крупнейшего
сибирского строительства Петр Иванович Подболотов для участия от
строителей в подготовке правительственного доклада по поводу тысячелетия
со дня крещения Руси.