Еще в X веке ан-Надим, говоря о "Тысяче и одной ночи",  пренебрежительно
замечал, что она написана "жидко и нудно". Тысячу лет спустя у него тоже
нашлись последователи, которые объявляли этот сборник пустой  и  вредной
книгой и пророчили ее читателям  всевозможные  беды.  Иначе  смотрят  на
сказки Шахразады представители передовой арабской интеллигенции. Призна-
вая в полной мере большую художественную  и  историко-литературную  цен-
ность этого памятника, литературоведы Объединенной Арабской Республики и
других арабских стран углубленно и всесторонне изучают его.
   Отрицательное отношение к "Тысячи и одной ночи" реакционно  настроен-
ных арабских филологов XIX века печально отразилось на судьбе ее  печат-
ных изданий. Научного критического текста  "Ночей"  еще  не  существует;
первое полное издание сборника, выпущенное в Булаке, под Каиром, в  1835
году и неоднократно перепечатанное впоследствии, воспроизводит так назы-
ваемую "египетскую" редакцию. В булакском тексте язык  сказок  претерпел
под пером анонимного "ученого" богослова значительную обработку;  редак-
тор стремился приблизить текст к классическим нормам литературной  речи.
В несколько меньшей мере деятельность обработчика заметна в калькуттском
издании, опубликованном английским ученым Макнатеном в 1839-1842  годах,
хотя и там тоже представлена египетская редакция "Ночей".
   Булакское и калькуттское издания положены в основу существующих пере-
водов "Книги тысячи и одной ночи". Исключение составляет лишь упомянутый
выше неполный французский перевод Галлана, осуществленный в  XVIII  веке
по рукописным источникам. Как мы уже говорили, перевод Галлана  послужил
оригиналом для многочисленных переводов на другие языки и более ста  лет
оставался единственным источником знакомства с арабскими сказками "Тыся-
чи и одной ночи" в Европе.
   Среди других переводов "Книги" на европейские языки следует упомянуть
английский перевод части сборника, выполненный непосредственно с  арабс-
кого оригинала известным  знатоком  языка  и  этнографии  средневекового
Египта - Вильямом Лэном. Перевод Лэна, несмотря на его неполноту,  можно
считать лучшим из существующих английских переводов по точности и добро-
совестности, хотя язык его несколько труден и высокопарен.
   Другой английский перевод, выполненный в конце  80-х  годов  прошлого
века известным путешественником и этнографом Ричардом Бертоном,  пресле-
довал совершенно определенные, далекие от науки цели. В  своем  переводе
Бертон всячески подчеркивает все сколько-нибудь непристойные места  ори-
гинала, выбирая самое резкое слово, наиболее грубый вариант,  придумывая
и в области языка необычайные сочетания слов архаических и  ультрасовре-
менных.
   Наиболее ярко отразились тенденции Бертона в его примечаниях.  Наряду
с ценными наблюдениями из быта ближневосточных народов они содержат  ог-
ромное количество "антропологических" комментариев, многословно  растол-
ковывающих всякий попадающийся в сборнике непристойный намек.  Нагромож-
дая грязные анекдоты и подробности, характерные для современных ему нра-
вов пресыщенных и скучающих от безделья европейских резидентов в  арабс-
ких странах, Бертон стремится оклеветать весь арабский народ и пользует-
ся этим для защиты пропагандируемой им политики хлыста и винтовки.
   Тенденция подчеркнуть все  мало-мальски  фривольные  черты  арабского
подлинника характерна и  для  французского  шестнадцатитомного  перевода
"Книги тысячи и одной ночи", законченного в первые годы XX века Ж. Мард-