Я стал редактировать журнал "Штык", имевший в Харькове большой
   успех, и совершенно за-бросил службу... Лихорадочно писал я,
   рисовал карикатуры, редактировал и корректировал и на девятом
   номере дорисовался до того, что генерал-губернатор Пешков
   оштрафовал меня на 500 рублей, мечтая, что немедленно заплачу их
   из карманных денег...
   Я отказался по многим причинам, главные из которых были:
   отсутствие денег и нежелание потворствовать капризам
   легкомысленного администратора.
   Увидев мою непоколебимость (штраф был без замены тюремным
   заключением), Пешков спустил цену до 100 рублей.
   Я отказался.
   Мы торговались, как маклаки, и я являлся к нему чуть не десять
   раз. Денег ему так и не удалось выжать из меня!
   Тогда он, обидевшись, сказал:
   - Один из нас должен уехать из Харькова!
   - Ваше превосходительство! - возразил я. - Давайте предложим
   харьковцам: кого они выберут?
   Так как в городе меня любили и даже до меня доходили смутные слухи
   о желании граждан увековечить мой образ постановкой памятника, то
   г. Пешков не захотел рисковать своей популярностью.
   И я уехал, успев все-таки до отъезда выпустить три номера журнала
   "Меч", который был так популярен, что экземпляры его можно найти
   даже в Публичной библиотеке.
 
   В Петроград я приехал как раз на Новый год.
   Опять была иллюминация, улицы были украшены флагами,
   транспарантами и фонариками. Но я уж ничего не скажу. Помолчу!
   И так меня иногда упрекают, что я думаю о своих заслугах больше,
   чем это требуется обычной скромностью. А я, - могу дать честное
   слово, - увидев всю эту иллюминацию и радость, сделал вид, что
   совершенно не замечаю невинной хитрости и сентиментальных,
   простодушных попыток муниципалитета скрасить мой первый приезд в
   большой незнакомый город... Скромно, инкогнито, сел на извозчика и
   инкогнито поехал на место своей новой жизни.
   И вот - начал я ее.
   Первые мои шаги были связаны с основанным нами журналом
   "Сатирикон", и до сих пор я люблю, как собственное дитя, этот
   прекрасный, веселый журнал (в год 8 руб., на полгода 4 руб.).
   Успех его был наполовину моим успехом, и я с гордостью могу
   сказать теперь, что редкий культурный человек не знает нашего
   "Сатирикона" (на год 8 руб., на полгода 4 руб.).
   В этом месте я подхожу уже к последней, ближайшей эре моей жизни,
   и я не скажу, но всякий поймет, почему я в этом месте умолкаю.
   Из чуткой, нежной, до болезненности нежной скромности, я умолкаю.
   Не буду перечислять имена тех лиц, которые в последнее время мною
   заинтересовались и желали со мной познакомиться. Но если читатель
   вдумается в истинные причины приезда славянской депутации,
   испанского инфанта и президента Фальера, то, может быть, моя
   скромная личность, упорно державшаяся в тени, получит совершенно