стихов. Что тогда? Ведь скандал будет на весь мир?!
Мотылек, сидевший до этого в глубокой задумчивости, вдруг вскочил и,
собрав свое лицо в такие складки, что они казались трепетавшим клубком
судорожно извивавшихся змей, вдруг прошипел с самой настоящей злобой в
голосе:
- И пусть! И пусть! Я давно уже жажду такого звонкого мирового
скандала! Ведь подобного болвана, как эта Куколка, в сто лет не отыщешь! И
какой самоуверенный болван! Пусть будет скандал! Так и надо! Так и надо!
- Чего ты, - даже отшатнулся от него Кузя. - Смотрите, взбесился
человек! Лицо-то у тебя - будто черт лапой смял. Эй, морщины! Вольно! Марш
по местам!
- Я давно, давно поджидал такого случая!! Обратите внимание на меня! Я
пишу, творю вещи кровью моего мозга, изливаю лучшие свои чувства, щедро
бросаю в тупую толпу целые пригоршни подлинных бриллиантов - и что же?! Я,
как слизняк, пребываю во тьме, в неизвестности! Критика даже не замечает
меня, публика глотает мои произведения, как гиппопотам - апельсины или как
та гоголевская свинья, которая съела мимоходом цыпленка и сама этого не
заметила!! Так я ж тоже плюю на них на всех! Более того! Я хватаю эту
Куколку и швыряю ее им всем в гиппопотамью морду!!! Нате, нате вам! Вот
достойный вас поэт. Смакуйте его, жуйте вашими беззубыми челюстями! Эввива,
поэт Шелковников! Кузя!! Друг ты мне или нет? Так пиши еще о Шелковникове,
звони, ори на весь мир - я буду тебе помогать! Я буду читать лекции о новом
поэте Шелковникове, устрою целый ряд докладов, лекций, рефератов - и когда
толпа, как стадо, ринется к его ногам, я плюну им в лицо и крикну: "Вот ваш
бард! Я, как Диоген с фонарем, отыскал самое бездарное и самоуверенное, что
есть в мире, и, хохоча, склонил ваши воловьи шеи перед этим апофеозом
пошлости! Кланяйтесь ему, кланяйтесь, скоты!"
Он упал в кресло и, закрыв лицо руками, погрузился в молчание.
Остальные трое, ошеломленные этой неожиданной бешеной вспышкой, стояли
вокруг него, не зная, что сказать. Они хорошо знали Мотылька, но сейчас на
них глянуло совсем другое, новое лицо этого беззаботного человека.
Когда же молчание сделалось невыносимым, Кузя решил смягчить общее
настроение.
- Здорово! - усмехнулся он. - Мы-то в простоте душевной думали, что
"игра с Куколкой" - просто новенькая забава скучающей части русского
мыслящего общества, а Мотылек - вишь ты, дай Бог ему здоровья - взял да и
подвел под эту дурацкую историю прочный идеологический фундамент... Умная
голова - наш Мотылек!
Меценат засвистел, подошел к неоконченному бюсту Мотылька и, оглядывая
свое произведение, сказал:
- Попробую сделать тебе такое лицо, которое я видел сейчас, и назову
это произведение: "Ярость".
- Трудно это, Меценат! - подхватил Новакович. - Для морщин на лице
места не хватит.
Все шутили, но... в глубине души были очень удивлены. Чрезвычайно.
Впервые веселый Мотылек повернулся ко всем столь неожиданной стороной
своей разнообразной натуры.
Глава VIII. О ЯБЛОНЬКЕ И ЕЕ ФИЗИЧЕСКИХ И ДУШЕВНЫХ СВОЙСТВАХ