отеческая ласка.
     - Телохранитель! Я и не знал о твоих  подвигах на арене! На кой черт ты
это  сделал?  Превосходно  мог  бы взять  деньги  у меня.  Тем  более -  для
Яблоньки.
     - Вы знаете, Меценат, - тихо сказал Новакович, - я залезаю в ваш карман
без всякой  церемонии слишком часто и знаю, что  вы выше этих пустяков, но я
хотел  сделать  Яблоньке  приятное на собственные, заработанные деньги. Кузя
захихикал:
     -  Как  заработанные? Как?  На  этих белоснежных лепестках сверкала  не
роса, а капли борцовского пота, выдавленного из несчастных "чемпионов Африки
и Европы" твоими медвежьими нельсонами...
     - Кузя!  Ты  можешь об  этом больше  не  говорить? - нахмурясь,  сказал
Новакович.
     - И верно! -  увесисто  подкрепил Меценат. -  Где  замешана  Яблонька -
клевреты должны безмолвствовать.
     Кузя вдруг завопил:
     - Шапки долой перед святой красотой!! Телохранитель, я люблю тебя.
     - Я был  бы счастлив познакомиться  с этой достойной девицей, - жеманно
заявил Куколка.
     - Я думаю!  Губа-то у вас не дура. Я того мнения, Меценат, что Яблонька
должна короновать нашего поэта собственными руками... А?
     - Конечно,  впрочем,  я выработаю подробный  ритуал всего  празднества.
Куколка! Куда же вы?
     - А мне нужно спешить... я должен обработать одно мое стихотворение...
     -  Неужели такое  же,  как о старушке в избушке?!  - восторженно  ахнул
Кузя.
     -  Нет,  в  другом  роде. Однако неужели, господа,  вам так понравилась
"Печаль старушки"?
     - О, это вещь высокого напряжения. То, что немцы называют: "Шлягер"!  Я
ее недавно декламировал в одном доме - так все чуть с ума не сошли!
     - Ей-Богу? - расцвел  Куколка.  -  И за  что вы все так меня любите, не
понимаю!
     - За талант,  батенька, исключительно за талант! За редким  растением и
уход особенный.
     - Спасибо. Хотите, я свои новые стихи посвящу вам?
     -   О,   достоин   ли   я   такой   чести,   -   сказал   Кузя    таким
жалобно-уничижительным тоном, что Новакович отвернулся и прыснул в кулак.
     А  Куколка,  ничего  не  подозревая,  обводил  всех   ясным  доверчивым
взглядом, и сияла в этом взгляде ласка и собачья любовь к каждому из них.
     - Жалко мне с вами расставаться, но ничего не поделаешь: искусство выше
всего. Зайду только проститься с уважаемой Анной Матвеевной и помчусь домой.
До свидания, мои хорошие.
     Он вышел. Все помолчали. Потом Новакович почесал затылок и сказал:
     - Меценат! Каков экземпляр, а? Это я его нашел. И за такого человека  я
получил всего 25 рублей.  То  есть так продешевить могу  только я.  Нет,  не
гожусь я в торговцы живым товаром.
     -  Послушайте-ка,  господа,  -  и  Меценат  озабоченно  обвел  взглядом
клевретов. - Шутка наша хороша, конечно...  Она  забавна, тонка и остроумна.
Но  как мы  из нее в конце  концов выпутаемся?! Представьте  себе, что  этот
бездарный идиот вдруг действительно каким-нибудь чудом выпустит книжку своих