- А ведь он, ребята, по своей глупости все это всерьез примет!
     - Портрет свой у Дациаро выставит!
     - Фабриканты выпустят папиросы "Куколка"! Громкий смех веселой компании
заглушил робкий стук в дверь.
     Только чуткий Меценат расслышал.
     - Стучат, что ли? Кто там? Входите!
     Вошел он... Куколка. Элегантный, дышащий свежестью молодости.
     Оглядел  всю  компанию  своими   мягкими  лучистыми  глазами  и  кротко
улыбнулся.
     - Я вам помешал, господа? Вы почему-то очень громко смеялись?
     - Это я о своем отце рассказывал, - нашелся Телохранитель, - понимаете,
он  был  до  того высок  ростом,  что, когда  ему приходилось высморкаться в
платок, он на колени становился.
     - Как странно, - удивился Куколка. - Зачем же это он так?
     - А вот спросите! Глеб Иваныч его звали.
     Куколка помедлил немного, потом глаза его засияли небесным светом, и он
тихо сказал:
     - Господа...  я, может  быть, глуп  и  неловок, я  сам сознаю  это... И
ненаходчив тоже. Но я сейчас пришел сказать вам, что... таких людей, как вы,
я встречаю первый раз в своей жизни!!!
     Это горячее восклицание Куколки было так двусмысленно, что все опасливо
переглянулись.
     - Неужели сорвалось? - испуганно пробормотал Мотылек на ухо Меценату. -
Неужели догадался?
     - Куколка, - сухо сказал  Кузя. - Мы не понимаем, что вы хотите сказать
этими словами? Мы такие горячие почитатели вашего чудного таланта...
     -  Я знаю, знаю!  - в экстазе воскликнул Куколка. -  Вот поэтому-то я и
говорю, что людей, подобных вам,  я  встречаю впервые в  жизни! До встречи и
знакомства с вами все другие, даже друзья мои, - только бессмысленно трещали
мне в уши, говорили мне хорошие  слова, а вы не только  обласкали меня, но и
сделали для совершенно  неизвестного вам человека  то, чего  не  сделал бы и
отец родной! Вы мне дали  крылья,  и я,  до сих  пор скромно  ползавший, как
червяк,  по пыльной земле, теперь  чувствую  себя  таким  сильным,  таким...
мощным, что кажется мне -  несколько взмахов этими сильными новыми крыльями,
и я взлечу к самим небесам!!
     - Куколка, не улетайте от нас, - сентиментально попросил Новакович.
     - О нет! Вы для меня теперь самые родные, и я вас никогда не покину!! Я
должен  быть около  вас,  вдыхать,  впитывать  тот благородный аромат чистой
поэзии, который вас окружает и  который я  буду вдыхать одной грудью с вами.
До встречи с вами я был мелок и вял - теперь я будто окреп и  вырос! Друзья!
Я,  конечно, знаю, что  в  ваших газетных  заметках обо мне много дружеского
преувеличения, многого я еще не заслужил... Но, друзья! Я сделаю  все, чтобы
оправдать  эти  ваши даже  преувеличенные  надежды на  меня!  Теперь у  меня
появился смысл и цель работы, и я клянусь вам, что  наступит время, когда вы
сами будете  гордиться  мной,  и скажете вы  тогда: "Да,  это  мы поддержали
первые робкие шаги Куколки, и  это  благодаря нам он сделался тем человеком,
который и  свою долю внес в благородный улей русского  искусства..." И когда
румяный Феб взметнет свою золотую колесницу к солнцу...
     -  Коньяк-то...  дома  будете  хлестать али  куда пойдете?  -  деловито
спросила  Анна  Матвеевна,  незаметно  вошедшая  во  время  пылкого монолога