Хозяйка ее, по рассказам жены, занималась садом-огородом, драла с на-
родишка копейку за овощ и фрукты. Самое тете тут место, здесь, где гуси
живут, ласточки вьются в небе, голуби под застрехой воркуют, скворцы
веснами свистят, сама же говорила, что тетя - человек неунывный, очень
трудолюбивый, из вятской деревни. А они, вятские, хоть мужики, хоть ба-
бы, - ох какие хватские!
Я вилял хвостом, льстил, ободряя супругу, делал вид, что вовсе никого
не материл, не бросал каменьями в кромешную тьму, и что-то оптимистичное
беспрестанно болтал. Привел жену на левый берег пруда - он и в самом де-
ле оказался ликом деревенский. Строения вдоль него все одноэтажные, зап-
лотами один к одному слепленные, индивидуальные, свои ряды сомкнувшие,
до конца не покоренные все сметающей силой большевизма.
- Теперь бы мне хоть какую-то примету дома, двора, палисадника, во-
рот?..
- А-а! - пикнула моя жена. - В палисаднике тети Любы растут рябина и
черемуха! Может, две черемухи и рябина или одна черемуха и две рябины,
да еще, кажется, береза.
Если б был день, а не ночь, пусть и с огрызком луны, уже норовящей
укрыться в мохнатую постельку облаков, спутница военных дорог прочитала
бы на моем лице укоризну: ну в каком русском палисаднике, тем более при-
городном, где живет и плодится межклассовая прослойка - не то рабочие,
не то крестьяне, по-бабушкиному просто - межедомки и пролетарьи, по-де-
душкиному - "советские придурки", - в каком палисаднике этих межедомков
не растет черемуха и рябина?! Они ж, эти межедомки, из села нарезали, но
в город не вошли, прилепились к нему, потеснили его. Они ж впросак попа-
ли, а что это такое, я уж объяснял. И здесь они тоскуют по отеческому
уголку и тоску выражают посредством русских печек, бань во дворах, чере-
мух, рябин в палисаднике, березок у ворот, свиньями, курами и коровами
во дворе, гусаками на пруду.
Дети этих, умеющих еще трудиться и плодиться, межедомков со временем
подчистую сведут скотину, сделают в избах паровое отопление, поставят
чешский или румынский гарнитуры, заведут магнитофоны и запрыгают вокруг
них.
А дети этих уже деток наденут брезентовые или вельветовые штаны с
иностранными нашлепками на заду и станут, тоскуя о чем-то, петь под
собственный аккомпанемент песни на собственные слова, в которых мелодия
и голос совсем не обязательны...
Но полно, полно, в другое время, в другом месте об этом.
Я показал жене на несколько палисадников, она, обреченно вздохнув,
предложила посидеть на ближней скамье у ворот и успокоиться. Мы присели
на холодную, росой иль инеем увлажненную скамью и молча смотрели на воду
пруда сквозь тополя, до того пообрезанные, что только прутья и росли на
обезглавленных пнях, не отражаясь в воде. И вообще в пруду уже ничего не
отражалось: слабый свет все дальше и выше уходящей, даже вроде поспешно
и радостно улетающей в варево туч и облаков, в небесные бездны луны едва
уже достигал поверхности пруда со все более и более густеющей водой.
Смола уж прямо, не вода, даже сгусток огней какой-то артели или фабри-
чонки на противоположной стороне пруда, ввинчиваясь штопором, не оживлял
эту черную, густую жижу, все в ней увязло. Бледный свет в вышине, в ку-
полах соборов, звонниц был потаен, высок, смешивался с отблесками небес-