ди...
   "Ч„ же делать-то, а?" "Ах, зачем эта ночь..."  -  привязалась  песня,
звучит и звучит, курва, в башке.
   Подниматься пожалуй что надо наверх, искать в Киевском вокзале комен-
датуру - поди-ка не один я тут такой удалой, мечтой о  счастье  ушиблен-
ный, и не одна такая на свете удалая баба?! Сдам ее документы и  вещички
в какой-нибудь отдел потерь и находок, пускай они ее ищут или она их,  я
же поеду дальше, в Сибирь, к бабушке, к теткам, к родне. Эк они мне, го-
лому и голодному, сами голые и голодные, обрадуются! Рюкзак! Хер с  ним,
с рюкзаком! Увезла и увезла стрикулистка эта шалавая.  Там  и  добра-то:
пара белья, портянки, да в узелок завязанные  альбомчик  солдатский,  да
письма друзей и любимой медсестры.
   Гром бы всех этих баб порасшиб! Ходят в беретах, в нарядах, да как их
много-то, гораздо больше, чем мужиков! Вон без них, без баб, как  хорошо
жить было...
   Постой, постой! А что это она, супруга моя, мне кричала через  стекло
и пальцем на стекле чертила? Буквы какие-то? По пальцу, по движению его,
буквы знакомые. Стоп! Ведь она чертила в воздухе и на стекле  вроде  как
давно знакомое слово... Уж не "Ленин" ли?.. Вроде бы как вождь  мирового
пролетариата, Владимир Ильич? К чему это она покойника  беспокоит?  Пар-
тийная она - понятно, в пионерах еще Ленина полюбила, после  Ленина  еще
кого-то, потом еще кого-то. Напоследок вот меня, беспартийного, из  пио-
неров на третий день за недисциплинированность исключенного.
   Я выбрал из толпы наиинтеллигентнейшего вида человека, в  очках,  ко-
нечно, в шляпе, конечно, учтиво поклонился ему и спросил: нет ли в метро
станции с названием "Ленин"?
   - Как нет? Ленин везде есть, он, всюду любимый, с нами, - охотно, как
бы даже озоруя, отозвался московский интеллигент. - "Библиотека Ленина".
   - Ой, спасибо! Вот спасибо! - вскричал я, пятясь от  московского  ин-
теллигента, лицо которого вдруг разгладилось. Шутил насчет Ленина, опас-
но прикалывался. Ну и народ эти москвичи! Да нет, улыбку веселую, скорее
изгальную вызвал у него не Ленин, а я, такой, должно быть, блаженненький
вид у меня сделался.
   Вдали загудел поезд, публика придвинулась к краю перрона  и  сомкнула
ряды.
   "Ну, теперь уж я не уступлю, теперь уж я поведу себя как в бою,  чтоб
бабу не потерять совсем", - готовясь к штурму, взбадривал я  себя  и  со
второго ряда как двинул в вагон, прорвал на пути цепи, кого-то ушиб  че-
моданом, кого-то вроде бы уронил, меня ругательски ругали, даже в загри-
вок долбанули чем-то жестким, кулаком скорее всего. Но я  жену  богодан-
ную, в красноармейскую книжку записанную, ищу. Тут уж не до этикету. Бой
есть бой. Тут уж кто кого.
   Знали бы они, пассажиры, что я за спасение семьи  борюсь,  по  трупам
пойду, пол-Москвы вытопчу! У-ух, какой я отчаянный боец!
   Вот и покатило вагон! Вот и повезло меня вперед и дальше, к остановке
"Библиотека Ленина". Там уж быть или не быть, но в  голове-то  звучит  и
звучит под стук колес:  "А-ах,  зачем  эта  н-но-очь  так  была  хороша,
та-та-та-та, та-та-та, та-а-а-ата-та, та-а-ата-та-а-а"...
   Ехать бы и ехать, долго ехать и звучать внутренне,  потом  задремать.
Но вот она - "Библиотека Ленина". Народу на ней побольше, чем на "Киевс-