жизни.
На улице он закурил. Жадно истянув папироску "Прибой", зажег другую и,
уже неторопливо куря, попенял самому себе за срыв свой и за дальнейшее свое
поведение. "Уж если поднял голос, так не пасуй! Закон такой! Ты, да другой,
да третий, да все бы вместе сказали где надо - и переменили бы закон. Он
что, из камня, что ли, закон-то? Гора он, что ли? Так и горы сносят.
Рвут!.."
До поезда оставалось еще много времени. Сергей Митрофанович зашел в
кафе "Спутник", купил две порции сосисок, киселя стакан и устроился за
столом без клеенки, но чистым и гладким, в паутине светлых клеточек и
полосок.
В кафе кормилась молодежь. За одним столом с Сергеем Митрофановичем
сидела патлатая девчонка, тоже ела сосиски и читала толстую книгу с
линейками, треугольниками, разными значками и нерусскими буквами. Она читала
не отрываясь и в то же время намазывала горчицей сосиску, орудовала ножом и
вилкой, припивала чай из стакана и ничего не опрокидывала на столе. "Ишь,
как у нее все ловко выходит!" - подивился Сергей Митрофанович. Сам он ножом
не владел.
Девушка не замечала его неумелости в еде. Он радовался этому.
С потолка свисали полосатые фонарики. Стены были голубыми, и по
голубому так и сяк проведены полосы, а на окнах легкие шторы - тоже в
полосках. Голубой, мягкий полумрак кругом. Шторки шевелило ветром и
разбивали кухонный чад.
"Красиво как! Прямо загляденье!" - отметил Сергей Митрофанович и
поднялся.
- Приятно вам кушать, девушка! - сказал он. Девушка оторвалась от
книжки, мутно посмотрела на него.
- Ах, да-да, спасибо! Спасибо! - и прибавила еще: - Всего вам
наилучшего! - Она тут же снова уткнулась в книжку, шаря вилкой по пустой уже
тарелке.
"Так, под книжку, ты и вола съешь, не заметишь!" - с улыбкой заключил
Сергей Митрофанович.
Дверь в кафе стеклянная и узкая. Два парня в одинаковых светлых, не
по-осеннему легких пиджаках открыли перед Сергеем Митрофановичем дверь. Он
засуетился, заспешил, не успел поблагодарить ребят, подосадовал на себя.
А по улице все кружило и кружило легкий желтый лист липы, и отвесно, с
угрюмым шорохом опадал тополиный. Бегали молчаливые машины, мягко колыхались
троллейбусы с еще по-летнему открытыми окнами, и ребятишки шли с сумками из
школы, распинывая листья и гомоня.
За полдень устало приковылял Сергей Митрофанович на вокзал, купил себе
билет и устроился на старой тяжелой скамье с закрашенными, но все еще
видными буквами МПС.
С пригородной электрички вывалила толпа парней и девчонок с корзинами,
с модными сумками и кошелками. Все в штанах, в одинаковых куртках
заграничного покроя, стрижены коротко, и где парни, где девки - не разобрать
сразу.
В корзинах у кого с десяток грибов, у кого и меньше. Зато все наломали
охапки рябины, и у всех были от черемухи темные рты. Навалился на мороженое
молодняк.
"И мне мороженого купить, что ли? А может, выпить маленько?" - подумал