пробродил, сам не зная зачем, целую ночь.
     Но когда он подумал, что надо идти спать, прежнее смутное желание снова
поднялось. Стало жаль чего-то, что  могло  бы  быть  и  не  было.  И  сквозь
нежность к Нине, которая вдруг охватила его, пробилась животная досада:
     - Неужели она не понимает,  как  нужна  мне...  А  как  могло  бы  быть
хорошо!..
     Сладкая истома  прошла  по  всему  телу  при  этой  мысли,  и  внезапно
Луганович вспомнил другую женщину:
     - Ах, если бы...
     Он представил себе Раису  Владимировну,  с  ее  черными  подрисованными
глазами, яркими губами, такую смелую, откровенную и доступную.  Только  одно
мгновение было противно ее порочный образ  ставить  рядом  с  милой,  чистой
Ниной, но потом пришла темненькая юркая мысль:
     "Сама и виновата!.. Чего ж она капризничала!.."
     Луганович  постоял,  охваченный  неожиданными  дерзкими  соображениями.
Странная улыбка трусливо бродила по его  губам.  Пришедшая  в  голову  мысль
пугала его самого и казалась совершенно дикой.
     "А вдруг?.." мелькало у него в голове.
     И еще не веря себе, Луганович нерешительно повернул и пошел к даче, где
жила Раиса Владимировна.

VI

     Должно быть, где-то за лесом  уже  светало,  потому  что  стволы  сосен
явственно выступили из мрака и промежутки между ними посерели.
     На стенах дачи  лежал  синеватый  свет.  На  дворе  побелела  трава,  и
откуда-то потянуло резким ветерком. Звезды как  будто  углубились  в  синеву
побледневшего неба.
     Луганович стоял перед калиткой и  чутко  прислушивался.  Глаза  у  него
вдруг стали зорки, слух тонок, движения быстры и ловки.
     Он все еще не верил тому, что хотел сделать. Было страшно и  стыдно,  и
казалось, что это совершенно невозможно. А  вдруг  она  вовсе  и  не  думала
ничего подобного, и выйдет глупо и скверно?..
     Но темное желание было уже сильнее голоса рассудка. Нина вдруг вылетела
у него из головы, и навязчивое невыносимое представление  о  большом  мягком
теле и черных бесстыдных глазах одно стояло перед ним.
     Чувствуя, как сладко ноет и слабеет у  него  под  коленками,  Луганович
отворил калитку, на цыпочках
     пробежал весь двор и, как вор, юркнул за угол дома. Ему  казалось,  что
со всех сторон видят и следят за ним. Сердце безумно колотилось.
     По эту сторону дачи был садик, окруженный молодой  фруктовой  посадкой.
За обвитым хмелем плетнем шли какие-то  пустыри  и  огороды,  а  еще  дальше
виднелась холодная белая полоса утреннего  тумана  над  рекой.  Было  как-то
особенно пусто и светло.
     На стене странно и неожиданно чернело открытое окно.
     - Я всегда сплю с  открытым  окном!..  -  вспомнил  Луганович  лукавый
женский голос, в котором звучал откровенный и циничный намек.
     Голова  у  него  закружилась.  Луганович  подкрался  к  самому  окну  и
прислушался. В комнате было тихо и темно,  но  студенту  послышалось  мерное
дыхание. Может быть, это просто шумело у него в ушах.